Мир Тьмы вики
Advertisement


Аделаида Дэвис - камарильская Малкавианка из Нью-Йорка, проклятие Снаг-Харбор.

История[]

Когда в 1841 году со дна бухты Снаг-Харбор подняли трупы двух мальчиков, карманы которых были набиты камнями, а глаза – выцарапаны, жителям тихого матросского квартала стало ясно, что у них появились проблемы. Всю осень они жили в постоянном напряжении, а зимой пропали братья Блэйкли. Сначала все решили, что Блэйкли убили двух других мальчишек, а теперь, не вынеся угрызений совести, бежали из города. Однако когда следующей весной трупы братьев Блэйкли обнаружили в той же части гавани, также с камнями в карманах и с аналогичными увечьями, обитатели Снаг-Харбор снова вооружились и принялись разыскивать детоубийцу.

С наступлением лета и окончанием школьных занятий родители не без трепета отпускали детей на улицу. Их опасения подтвердились, когда Тома Хокинса нашли лежащим под деревом с проломленной камнем головой. Том был старше других мальчиков и, похоже, оказался слишком тяжёлым, чтобы нападавший сумел оттащить его к воде. Хокинса доставили в больницу и обеспечили ему круглосуточный уход в надежде на то, что он придёт в себя и опознает убийцу.

Когда Том очнулся, то рассказал, что на него напала Аделаида Дэвис, дочь овдовевшего моряка. В свои двенадцать лет она уже успела обзавестись "многочисленными приятелями", которые в большинстве своём скоро погибали. После получившего громкую огласку (и не вполне однозначного, несмотря на то, что обвиняемая призналась в совершении преступлений) судебного процесса Аделаиду передали под опеку государства и отправили в приют для умалишённых на острове Блэквелла. Следующие десять лет она провела в отчаянии и безумии."Медсестра" Малкавианка, странствовавшая от одного сумасшедшего дома к другому, прочла историю Аделаиды и собрала документы, позволявшие освободить её из лечебницы. Отец Аделаиды уже умер, доказательства её душевного нездоровья были сомнительными, и её выпустили из приюта. Вместе со своей покровительницей она вернулась на Статен-Айленд, в Снаг-Харбор, и обосновалась в доме своего покойного отца, пустовавшем со дня его смерти. В течение нескольких следующих лет отношения между Аделаидой и её спасительницей стали очень тесными, и в конце концов она получила Объятья.

После того, как её сир вступила в конфликт с местными шабашитами, Аделаида залегла на дно. Она питалась в основном на моряках, завела несколько знакомств среди каинитов города, но в целом держалась сама по себе. Иногда её вынуждали номинально выказывать лояльность Шабашу, однако она никогда не уделяла этой секте особого внимания. Такое положение дел сохранялось почти век – Аделаида пряталась от контролировавших город шабашитов и время от времени вымещала свою ненависть к "другим детям" на смертных жертвах; но теперь она была достаточно осторожна, чтобы делать это вдали от собственного убежища.

Потом направление ветра поменялось – пришла Камарилья и изгнала Шабаш из города. Аделаиду это обрадовало. Она слышала о Башне Слоновой Кости от сира, и она казалась куда более мощным объединением сородичей (или каинитов, или как там ещё они себя называют), чем Шабаш. Хотя из-за полного безразличия к делу шабашитов Аделаида не принимала участия в сражении за Нью-Йорк, она решила, что новая власть придётся ей по вкусу, и стала искать других сородичей, похожих на неё саму. Местные Малкавиане были немногочисленны и держались обособленно друг от друга, но другие сородичи оказались более целеустремлёнными. Аделаида это оценила – верность целям она могла понять. Познакомившись с Тореадором по имени Томас Артуро, Аделаида выхлопотала себе второстепенное положение среди той элиты, что зарождалась в городской Камарилье.

За последние два года Аделаида безо всяких уз крови влюбилась в Артуро настолько, что готова сделать ради него что угодно… и кое-что уже сделала. Тореадор далеко не глуп – ознакомившись с биографией Аделаиды, он взял её на заметку. Ему известно о её склонности к убийству детей, и он намерен когда-нибудь найти этому её качеству применение. Сама Аделаида будет только рада помочь, – отношения с Артуро кажутся ей куда более тёплыми, чем они есть на самом деле.

Внешность[]

Гибкая и беспокойная Аделаида выглядит так, словно постоянно находится на грани нервного срыва. Так оно и есть – когда она не спит (лицом вниз и глубоко, словно в торпоре), то находится в состоянии лихорадочного возбуждения. Аделаида одевается в причудливые закрытые платья, которые, возможно, когда-то были модными – а может быть, всегда казались столь же странными, как выглядят сейчас. Кружева, тяжёлая парча, декоративные зонты – всё зависит от времени года, но у Аделаиды больше одежды, чем она носит. Если бы Дэвис уделяла своей внешности хоть какое-то внимание, то была бы хороша собой, но поскольку она этого не делает, то выглядит немногим лучше бездомной. У неё молодое лицо; под размазанной помадой и устрашающими напластованиями румян скрываются действительно изящные черты. Ох, а что у неё с волосами…

Отыгрыш[]

Это всё игра, и вы благодарны за то, что вас в неё допустили. В конце концов, в торпоре спать неприятно – кошмары заполняют вашу голову, а голоса убитых сосудов наперебой молят отпустить их. Прямо как дети. На самом деле именно поэтому вы убиваете детей: каждый ребёнок – это ваш ночной кошмар, принявший физическое воплощение. Да, это рациональное, осмысленное обоснование. Вполне подходящее.

При знакомстве с кем-то полагайтесь на инстинкты: они вас не подводят. После этого становитесь в своих отношениях с этим человеком или сородичем всё более экзальтированной: пусть симпатия перерастает в любовь, недоверие – в паранойю, дружелюбие – в безграничную преданность, а неприязнь – в ненависть. Все эти эмоции основываются не на каких-то реальных поступках и событиях, а только на вашем первом впечатлении – но это важное впечатление…

Лист персонажа[]

Примечание[]

Аделаида привязала к себе узами крови многих анархов, ценящих великолепный вкус витэ сородичей и считающих её безобидной сумасшедшей. Хотя реального влияния среди анархов у неё нет, многие из них ринутся ей на помощь, если она окажется в трудной ситуации.

Источник[]

Advertisement