Дамаск

Дама́ск (араб. دمشق‎, Димашк, или الشام‎, Эш-Шам или др.евр. דַּמֶּשֶׂק – Даммэ́сэк) — столица и второй по величине (после Алеппо) город в Сирии. Расположен в юго-западной Сирии рядом с восточным предгорьем Восточно-ливанской горной гряды на Восточном плато в нижнем течении реки Барада, где она разделяется на семь рукавов. Дамаск территориально расположен в субтропическом поясе; тем не менее, несмотря на близость Средиземного моря, климат города жаркий и засушливый.

Дамаск — древнейшая из современных столиц и один из старейших городов мира. Первые упоминания о нём относятся к 2500 году до нашей эры. Кроме того, Дамаск является крупным культурным и религиозным центром Ближнего Востока.

Описание[]

Дорога на Дамаск, 13 января 1195

Я предвкушал то время, которое проведу в Дамаске, но, похоже, мы пробудем здесь недолго. Эти слова я пишу в лачуге подле лошадиного рынка, расположенного за городской стеной. И это ближайшее расстояние, на которое мы подойдем к столице Салах ад-Дина. Но вместо купцов, которых я рассчитывал встретить здесь, меня приветствовала сестра по крови.

Я не встречался с Бистакх бинт Фахд, яростной и воинственной дочерью племени курдов, уже несколько лет, с тех пор как сопровождал своего сира в Аламут. Тогда ее сир Фадх был казнен за то, что проглядел склонность к инфернализму в подчиненных ему чародеях и визирях клана. Я помню, что мой сир выступал в защиту Фадха и прославлял его отважное решение ответить за преступления, которых он не совершал.

Бистакх объявилась прямо посреди нашей стоянки с напугавшей меня непринужденностью. Каста воинов нашего клана весьма умела в вопросах скрытности. Мысль о том, насколько мы все для них уязвимы, удручает. Но, к нашей удаче, Бистакх не желает мне зла. Наоборот, она явилась предупредить меня, что именно в Дамаске сокрыты инфернальные бездны, которые осквернили подопечных ее сира и привели его самого к Окончательной Смерти. Сама она находится в городе с миссией отмщения, порученной ей Аламутом, и не хотела бы увидеть меня в ловушке демонов Баали, на которых она ведет охоту.

Я не был бы потомком своего сира, если бы не сумел учесть ее просьбу и заодно выполнить свое задание. Мне нужно было раздобыть в Дамаске несколько весьма важных вещей, и я объяснил Бистакх, что мне, как и ей, нужно уважить своего сира. Немного поколебавшись, она согласилась достать для меня требуемое и доставить через посредников в дневное время. В конце концов, месть воина ничуть не менее важна, чем сделка визиря.

Завтра ночью мы выезжаем в Алеппо.

История[]

Дамаск имеет особое значение для многих каинитов: он древнее их и потому на их памяти существовал всегда. Самые ранние записи, в которых упоминается город – это таблички из древнего города Эбла, относящиеся примерно к 2000 году до появления Мухаммеда. Однако сам Дамаск, очевидно, много старше. По легенде, город основал Сим, сын Ноя, и случилось это сразу после Великого Потопа. Местные же рассказывают, что именно на горе Касиюн Каин убил Авеля. Многие каиниты называют эти россказни выдумкой, но видят в Дамаске отражение Второго Города.

К тому времени, как в 64 году до н.э. по региону прошли легионы солдат Рима, Дамаск уже был огромным торговым городом, местом схождения самых разных караванных маршрутов. При римлянах он стал столицей Сирии, а еще позже – анклавом христиан, контролируемым византийцами. Несправедливость, творимая правителями Константинополя, заставила жителей Дамаска открыть ворота и сдать город войскам мусульман в 635 году н.э. При Мухаммеде распространение ислама было чисто религиозным движением, но наследовавшие ему халифы превратили его детище в неостановимую колесницу, которой требовалось бюрократическое управление. Дамаск оказался в географическом центре разрастающейся империи и, также как Мекка, служил ее духовным целям. Но продолжалось это недолго. Когда династия Омейядов пала под натиском 'Аббасидов, Дамаск утратил статус столичного города и на много сотен лет отошел на задний план истории.

Каиниты города[]

Столь древний город, как Дамаск, повидал на своем веку множество ночных хищников. Во времена Арамейской империи здесь властвовали бэй'т Мушакис, за ними пришли Кабилат аль-Хайял и Вентру, верившие, что великая машина Рима – творение их рук. Теперь город называют своим могущественные члены Аширры из бэй'т Рай'ин аль-Фен. Но никто не знает об истинных хозяевах города – Баали, чье присутствие всегда было больным местом Дамаска.

Баали обитали в Плодородном полумесяце издревле; когда-то их великая цитадель Машкан-Шапир стояла на берегах Тигра. Затем их самый могущественный инферналист, Нергал, опустился до сделки с другими кланами, и Баали разбрелись по всей Месопотамии. Среди них был и Анназир, юный новообращенный, которому поручили организовать капище в Дамаске. Благодаря своей немалой хитрости и некоторой удаче молодой Баали сумел уцелеть на протяжении сотен лет, заботясь о своих нечестивых стадах и наблюдая за тем, как цари стремительно сменяют друг друга на троне. В отличие от многих своих собратьев, так и жаждущих выпустить на волю всех демонов ада, Анназир проявлял взвешенность и терпение, держа в уме особые перспективы для своих злобных хозяев. Если пришествие Ада неизбежно, думал он, так зачем же торопить события? Дамасские Баали оставались сильными, вели себя тихо и действовали тонко. В отличие от Шайтана, в попытке пробудить своих нечистых хозяев окрасившего воды Крита в цвет крови, Анназир улегся спать в глубине своей бездны плоти – той самой, которую позже назовут Иблии аль-Акбар – и там переждал сотни лет преследований и убийств.

Тем временем Дамаск превратился в настоящее поле битвы самых разных кланов – Кабилат аль-Хайял, Бэй'т Муджрим, византийских Вентру – и все они желали контролировать различные торговые пути, проходившие сквозь город на Дальний Восток. Золотой Путь из Самарканда, Царская дорога в Константинополь, а также Пустынный Путь, ведущий к Пальмире, Антиохии и Тиру – все они стали объектами сражений. За последним маршрутом наблюдали и Бану Хаким, но члены Кабилат аль-Хайял, Бэй'т Муджрим и Вентру надеялись обсудить с Бану Хаким условия торговых монополий, и ради этого основали в Дамаске торговые дома после ухода римлян из региона. Заключаемые договора были непрочными и часто разрывались в течение недель, если не ночей. Любой каинит, рискнувший прибыть в ставший "прифронтовым" Дамаск, после мог купаться в роскоши, которой позавидовали бы короли, если, конечно, ему удавалось уцелеть, избежав предательства прочих бэй'т.

Но все это изменилось с приходом ислама.

Аллах в'аль-Акбар[]

Мало кто обращал внимание на религию, которая взяла Медину миром, а Мекку принудила к покорности мечом. Еще меньшее число людей предполагало, что после смерти своего Пророка новая вера, подобно приливной волне, покатится вперед, за какие-то десятки лет захлестнув Левант, Африку и Дальний Восток. К тому времени Дамаск был христианским городом с несколькими иудейскими анклавами. Пока Вентру, Муджримин и члены Кабилат аль-Хайял спорили друг с другом за регион, в игру незаметно вступила еще одна группировка. Рай'ин аль-Фен, ведущие свой род от константинопольского Мафусаила Михаила, устали от застоя в тени Византии. Как бы ни был силен этот древний вампир, его любимым детищем все же оставался Константинополь, и чем больше он отдалялся от сиюминутных забот, тем меньше его волновали какие-то отдаленные владения вроде Дамаска. Итак, местные Рай'ин аль‑Фен, столкнувшись с открытой враждой других бэй'т и безразличием собственного прародителя, взяли дело в собственные руки. Вместо того, чтобы считать распространяющийся всюду ислам угрозой, они стали использовать свое влияние на местные христианские церкви и монастыри.

Усилия Рай'ин аль-Фен отражали настроения смертных горожан, да еще встретили поддержку со стороны Бану Хаким: их очаровала религия, воины которой с готовностью принимают мученическую смерть во имя Аллаха. Когда смертные жители Дамаска открыли ворота перед армиями ислама, Бану Хаким пронеслись по городу, уничтожая самых ярых сторонников Константинополя – вампиров клана Вентру. Кабилат аль-Хайял и бэй'т Муджрим, в свою очередь, предложили свои услуги принявшему власть семейству бунтарей Рай'ин аль-Фен, во главе которого стоял Даршуф. В Константинополе Даршуфа посчитали марионеткой Бану Хаким, но истина состояла в том, что ни визири, ни воины клана не ставили целью управление городом смертных. Сами же Рай'ин аль-Фен были куда как более заинтересованы в расцвете ислама, уникальных произведений его искусства и достижений его науки, и стремились направлять развитие религии в материальном плане. Местные представители Кабилат аль-Хайял очертя голову бросились в бюрократические дрязги новой столицы, а Муджримин занялись купцами и региональными торговыми маршрутами.

Такое разделение труда, однако, просуществовало недолго – до смены династии Омейядов на 'Аббасидов и переноса столицы в Эль-Куфу, а затем и в Багдад. Сам переезд получился практически бескровным, но в последующие четыре столетия город постепенно скатывался в забвение. Большинство членов Аширры покинуло бывшую столицу Омейядов ради куска пожирнее. Кабилат аль-Хайял неотступно следовали за бюрократическим левиафаном исламской империи, чтобы оставаться у власти. Бэй'т Муджрим разделился на несколько частей, которые разбрелись вдоль торговых путей, чтобы удержать свои владения. И лишь Рай'ин аль-Фен оставались в Дамаске в значительных количествах. Это был их город, который их стараниями превратился в жемчужину пустыни. Они не собирались так легко бросать плод своих тяжких трудов.

Сокрытое зло[]

Так случилось, что именно в это время Анназир пробудился от торпора. Сделал он это не сам, а по повелению пяти своих собратьев по клану, которые тоже нуждались в скрытой силе бездны плоти Иблии аль-Акбар. Бану Хаким, вдохновленные своей новой верой, наносили удар за ударом по твердыням Баали в Ираке, Алеппо и Тире. В отместку пять сильнейших членов бэй'т Баали вместе с Анназиром провели ритуал, поразивший всех Бану Хаким ужасающей жаждой крови каинитов, которая все еще распространяется среди вампиров клана. Коварство Баали заключалось в том, чтобы использовать бездну плоти как необходимую основу ритуала, но само проклятие зародить где-нибудь еще: они заронили семя порчи в могущественного воина Бану Хаким, плененного в заброшенном городе Хоразин. Бану Хаким освободили пленника, но не смогли проследить корни ритуала до Дамаска. В этом одна из причин того, что могущественные колдуны Аламута пока что не смогли остановить распространение чудовищной жаждой крови бессмертных среди касты воинов. Проклятие гласило: "Как жаждали вы нашей крови, так будете алкать всей крови во все времена". Подробности игромеханики жажды крови даны в описании соответствующего Недостатка. Со временем это проклятья охватит весь клан и заменит традиционную слабость Ассамитов-воинов.

На обочине событий[]

Даршуф и его собратья утверждали, что Дамаск распустился подобно цветку в пустыне благодаря покровительству, оказываемому ими ученым и художникам. На деле же мусульмане империи 'Аббасидов считали город медвежьим углом: он располагался вдалеке от любых спорных границ (и, следовательно, был непривлекателен с политической точки зрения) и не имел такой значимости, как Багдад. Политические акулы Аширры и еще более древние вампиры Персии играли в свои игры в новой столице, а Рай'ин аль-Фен тем временем совершенствовали Дамаск, чтобы вернуть ему былую славу. Они давали кров котериям ученых из кланов Кабилат аль-Моут и Валид Сет, стремясь учиться у самых передовых школ мысли, но редко затевали игры или политические интриги, каких можно ожидать при дворах султанов.

Когда внимание Бану Хаким к Дамаску ослабло, сообразительные Баали выбрались из подземелий города и стали обхаживать скучающих Рай'ин аль-Фен. Поначалу Даршуф и его собратья не осознали истинную природу Анназира (который к тому времени бодрствовал уже три столетия) или его потомков. Рай'ин аль-Фен уверовали, что те – такие же ценители наук и искусств, принявшие участие в расцвете Дамаска. Когда же Даршуф наконец понял, с кем имеет дело, было уже слишком поздно. Баали вели тончайшую игру, скрывая свою мрачную славу. Большинство членов Аширры представляли себе этих инферналистов ужасными, истекающими слюной монстрами, пожирателями младенцев, отчасти похожими на демонов, которым они поклонялись. А Даршуф встретился с группой вампиров, столь же образованных и воспитанных, как любой из Рай'ин аль-Фен. Анназир находил не меньшее удовольствие в открытии школ и возведении монументов, чем сам Даршуф.

Рай'ин аль-Фен попали в ужасную переделку. Они, сами того не зная, приняли Баали с распростертыми объятиями, а некоторые даже пали жертвой их льстивых речей. Даршуф и его потомки поддались "возможности", лучшей уловке, изобретенной Баали как раз для отбившихся от стада каинитов, а Анназира защитила их собственная потребность держать его существование в тайне. Однако Даршуф, хоть сам и поддался порче, осознавал свое падение. Себя он спасти уже не мог, но зато вместе с собратьями обезопасил потомков от совратителей Баали. Даршуф не отпускал свою дочь, Маннал, из дворца и мало что рассказывал ей об истинном зле, поселившемся в сердце Дамаска. Анназир же, в свою очередь, не стремился полностью подчинить и развратить всех Рай'ин аль-Фен в городе – ему нужна была пристойная ширма для своего бэй'т. Так, под угрозой "возможности" выглядеть недостойно, Рай'ин аль-Фен сами, охотно, скрыли присутствие Анназира, а если бы возникла потребность, стали бы защищать его от бдительного ока Бану Хаким и аль-Амин.

Появление франков[]

Первый крестовый поход оказался весьма жестоким способом пробуждения от сладкой дремы для мусульманского мира, в особенности для Дамаска. Город был теперь частью империи турок-сельджуков и в одночасье превратился из захолустья в город на передовой, смотрящий на укрепления вновь созданных в Леванте королевств латинян. Беженцы, потоком хлынувшие в Алеппо и Дамаск, рассказывали об ужасной резне, устроенной крестоносцами. Хуже всего было то, что многие погибшие были арабами по крови, но христианами по вере, а умерли лишь потому, что франки рубили все головы без разбору. Рай'ин аль-Фен обеспокоились, что эти события означают конец их уединения и относительной автономии, но, на их счастье, Багдаду было не до насаждения централизованной власти. К этому времени так называемая столица ислама успела больше пяти раз перейти из рук в руки в ходе борьбы различных группировок за власть, и сирийские города сами хотели обрести независимость от халифата. Латиняне, таким образом, получили от судьбы настоящий подарок и значительно выиграли от внутренних склок в империи. Дамаск и Алеппо объединились с франкскими войсками, захватившими Иерусалим, Антиохию и Триполи, после того, как из Багдада отправилась армия, имевшая целью утихомирить раздробленные эмираты Сирии.

Поскольку Дамаск оказался в зоне повышенного внимания, Анназир и его собратья-Баали укрылись в недрах города. Момент они угадали точно: смертные асассины из секты исмаилитов, уставшие от султанов, управляющих Сирией, открыли на них охоту. Там, где проходили смертные убийцы, по их пятам следовали Бану Хаким. На этот раз Даршуфу противостояли не воины клана, а касты визирей и чародеев, которые, увидев, что Дамаск возвращает себе былую значимость, решили обосноваться в городе. Захватчики оттерли Даршуфа и прочих Рай'ин аль-Фен от власти одним аккуратным движением, но те не пожелали уйти тихо. И за помощью Даршуф обратился к Баали.

Возрождение Дамаска[]

События в мире смертных шли к опасной развязке. В 1148 году Дамаск находился под властью Унура – давнего и стойкого союзника франж, и к нему подступали войска Второго крестового похода. Это разрушило все мирные договоры, заключенные ранее между противоборствующими сторонами. Нур эд-Дин поспешил на помощь Дамаску и сумел отбросить армии франж, но затем, пользуясь пропагандой, развернул войско и осадил город сам. К 1154 году с помощью своих сторонников среди жителей Дамаска он торжественно въехал в открытые ворота города как его спаситель. Двадцать лет спустя его сменил на престоле Салах ад-Дин, основавший империю Айюбидов со столицей в Дамаске. Именно отсюда великий султан отправился в поход на франков, отвоевав Иерусалим и отбросив европейцев к побережью Средиземного моря.

В сообществе Аширры же случилось следующее: Анназир решил сыграть на тяге Бану Хаким к знаниям против их визирей и чародеев. Баали незаметно подложили полные искушений документы, содержащие магические сведения, в объекты исследований своих врагов, а затем подогрели их интерес. Визири и чародеи сами запутались в расставленных силках порчи. Когда Нур эд-Дин окружил город, Даршуф отослал письмо к Бану Хаким, сопровождавшим армию сарацин, с требованием помощи. В нем Даршуф обвинял местных членов клана в сношениях с инфернальными силами, а в доказательство прикладывал документы из их библиотек. Воины Аламута, обесчещенные действиями своих собратьев, сами уничтожили запятнавших себя визирей и чародеев, отозвали из города тех, кого не затронула порча, и вернули Дамаск в руки Рай'ин аль-Фен в обмен на обещание тех молчать о случившемся. К сожалению, не все Бану Хаким поверили в непричастность самого Даршуфа к этим событиям. Воительница по имени Бистакх, вынужденная наблюдать казнь своего сира по обвинению в инфернализме, в ту же ночь поклялась уничтожить всех Рай'ин аль-Фен Дамаска.

Смерть Салах ад-Дина и текущее положение[]

В 1193 году Салах ад-Дин умер, и его империя рассыпалась на осколки, как стекло; его сыновья, в том числе аль-Афдаль, и братья, включая проницательного аль-Адиля, принялись драться за престол Дамаска. Сейчас городом правит аль-Адиль, но осада неминуема. Тем временем Даршуф постепенно деградирует; он приблизил Анназира к себе, назначив его советником, и проводит ночи Рамадана в кровавых оргиях. Для сторонних наблюдателей Дамаск – великолепный, созревший плод, но те, кто смотрит изнутри, с ужасом наблюдают разложение. Дочь Даршуфа Маннал видит растущую развращенность своего сира, но винит в этом не его самого, а Анназира. Несколько собратьев Маннал из числа потомков других старейшин Рай'ин аль-Фен исчезли или поддались той же порче, что и их лидер. Не в силах просто стоять в стороне и смотреть, как Дамаск гниет изнутри, Маннал заключила временный союз с группой местных торговцев из бэй'т Муджрим, известных как Башириты. Они служат посредниками между Маннал и Бистакх, понемногу возвращая Бану Хаким в город.

Даршуф уже пал слишком низко, чтобы когда-нибудь суметь подняться. Вся его надежда в том, чтобы уберечь Маннал от Анназира, и пока что это ему удается. Любовь к дочери и желание защитить ее сподвигнут его добровольно лечь под топор, если это спасет Маннал от мести Бану Хаким. Что касается Анназира, то гордыня наконец поглотила его целиком. Он стал чересчур заметен для окружающих и открыто выказывает собственную скверну. Прочие Баали, осознавая, что их глава компрометирует себя, с готовностью пожертвуют им, если это позволит защитить их главную бездну плоти и сохранить ее существование в тайне. Маннал, видя падение своего сира, уверена, что это результат недавних событий, подстроенных Анназиром. Она не ведает, что их отношения развивались в течение четырех столетий, и верит, что сира еще можно спасти. Она старается защитить сира и при этом вскрыть всю глубину разложения Дамаска. Она надеется отвести карающую длань Бистакх от Даршуфа, предлагая мстительнице Бану Хаким дюжину других целей для охоты. Увы, Бистакх ослеплена идеей мести. В этом деле она представляет старейшин Аламута и жаждет падения всех Рай'ин аль-Фен, включая саму Маннал.

Судьба Дамаска и его обитателей[]

В грядущие годы политическая ситуация в Дамаске изменится еще не раз. В 1201 году аль-Афдаль осадит город; осада продлится шесть месяцев и закончится лишь после поражения Афдаля от дяди, султана аль-Адиля. На короткое время аль-Адиль восстановит государство Айюбидов – империю Салах ад-Дина. Затем, в 1250 году, в Египте поднимут восстание мамлюки и дадут начало собственной династии. После установления их власти звезда Дамаска начнет угасать. Весь XIII век город будет страдать от беспрестанных нападений монголов.

Судьба вампиров города куда менее ясна. Даршуф уже готов погибнуть, и скорее всего, это произойдет при осаде, затеянной аль-Афдалем. Коварный демон Анназир, вероятно, бросит своих пешек на произвол судьбы и вновь укроется в бездне плоти. Она останется целой до эпохи турок-османов, когда ее обнаружат, наконец, Бану Хаким и выжгут дотла. Проклятие, наложенное на членов клана, сохранится, став частью их крови.

Или, возможно, где-то сокрыта еще одна бездна плоти…

География[]

Дамаск – это город-крепость, уютно устроившийся среди океана зеленых, красных и желтых садов, усеивающих плодородную равнину Гута. К северу от нее протекает река Барада, от которой отведено множество питающих сады каналов. Небольшие каменные и деревянные мосты соединяют берега Барады и ее протоков, а воздух в городе напоен влагой. К северу от Дамаска расположена гора Касиюн и небольшой район Салихийе, где располагаются имения богатых горожан.

Город окружен природным великолепием, но сам он – подлинная жемчужина в дорогой оправе. Его создавала сама история и умелые руки мастеров, работавших в манере, свойственной римлянам, христианам, иудеям и мусульманам. Купола-луковицы и минареты высятся над зданиями, но подлинное очарование города кроется в торговом квартале, сукве, где можно одновременно слышать речь на доброй дюжине языков. Здесь говорят на арабском, турецком, курдском, латыни, персидском, арамейском, индийском и иврите – причем и местные жители, и торговцы. Несмотря на свою значимость, Дамаск в пределах стен простираешься всего лишь на 1320 метров в длину и 735 метров в ширину. Прямая улица делит его надвое, но весь остальной Дамаск – это путаница мелких, кривых улочек и поставленных вплотную друг к другу домов.

Несмотря на плотность заселения, Дамаск, что удивительно, стал домом для приличного числа каинитов. Местные вампиры выступают в роли покровителей города, часто принимая кровь в уплату за свои услуги. В Дамаске множество людей находится проездом: торговцы, рабы, солдаты и паломники. Только во время праздника Рамадан в город приходят караваны по семь сотен верблюдов каждый. Через городские ворота проходит постоянный поток свежих, здоровых смертных, а умеренный климат Сирии позволяет посещать Дамаск круглый год. Если же поиск пищи в Дамаске начинает угрожать смертному населению, каиниты могут попытать счастья в Салихийе или в соседних фермерских общинах, чтобы утолить жажду. Другие просто покупают себе новых рабов: торговля в городе бойкая.

Окрестности Дамаска[]

За стенами Дамаска начинается широкий пояс садов, разбитых на равнине Гута меж водных каналов. Дальше к северу, если миновать Салихийе и гору Касиюн, располагаются христианские деревни Ма'алула и Сеиднайя, а также местечки Ябруд и Менин, где еще остались развалины строений римской и греческой эпох. Время от времени Даршуф и еще кое-кто из старейших дамасских каинитов, кто еще помнит давно ушедшие времена владычества Рима или Константинополя, приходят сюда, чтобы вспомнить прошлое и вдохновиться быстрым течением времени.

Город[]

На улицах города, учитывая его богатую историю, в изобилии можно найти следы владычества римлян, христиан и мусульман. Наследие Рима видно в упавших и разбитых колоннах и арках, молчаливо соединяющих иные дома или перекрывающих проулки. Влияние ислама видно главным образом в силуэте города и в сукве, протянувшемся вдоль Прямой улицы. Христиане живут в городе до сих пор, и их здесь много, но влияние их культуры заметно в основном в архитектуре северо-восточной части города, где можно встретить необычного вида церковь или стилизованный крест. По другую сторону Прямой улицы, в юго-восточном квартале, расположены дома иудеев, которые куда как сдержаннее демонстрируют свое вероисповедание. Три эти части города, по сути, сами как небольшие города, отделенные друг от друга вековыми укреплениями. Ворота в эти кварталы днем открыты, а на ночь запираются. Такой обычай мало способствует интеграции общин, поделивших город между собой.

Улицы Дамаска – это либо тесные, порождающие клаустрофобию проходы, либо высокие, сводчатые аркады, заслоняющие солнце. Просветы улиц узки настолько, что свесы крыш почти касаются друг друга, Кроме того, большинство домов имеют два этажа: летом горожане живут на втором этаже, а на зиму переселяются на первый. Если каинит или вор твердо стоит на ногах, он при желании может пройти большую часть города, вообще не касаясь земли. По сути, так перемещаться по Дамаску даже быстрее, а то и проще. Но большинство вампиров предпочитают бродить по лабиринту крытых улиц и проулков – там легче подстеречь добычу. В Дамаске окна домов нечасто выходят на улицы, в основном они обращены во внутренние дворики. В этом особое очарование города. Можно бродить по темным, мрачным улицам, а за каким-нибудь поворотом наткнуться на небольшой оазис с цитрусовыми деревьями, балкончиками, фонтанчиками со свежей водой, порталом-айван или крытым уголком для приема гостей. По вечерам именно в таких садиках встречаются обитатели ближайших домов и сидят под открытым небом, попивая крепкий кофе и чинно беседуя.

Дамаск – настоящий город мечты для каинитов, поскольку даже грозный солнечный свет здесь все равно что беззубый пес. Узкие, тесные проулки дают вампиру укрытие от прямых лучей светила. Серьезную опасность представляет только околополуденное время (если, конечно, какому-нибудь каиниту удастся не заснуть так долго). Прочие места – базары и суквы – расположены у основания массивных колонн, поддерживающих высокие каменные своды или перекрытые тростником крыши. В тенях Дамаска можно держаться постоянно и так никогда и не затосковать по открытому небу.

Дамаск когда-то был столицей халифата, священным городом как для христиан, так и для мусульман, и поэтому в нем расположена масса объектов, имеющих религиозное значение. Трудами Баали множество мелких местечек утратило свои качества, но несколько крупных зданий сохранили эффект Истинной Веры (см. в таблице).

Место	Конфессия	Истинная вера
Церковь Св. Анания	Христианство	4
Собор Святой Девы Марии	Христианство	5
Великая мечеть Омейядов	Ислам	7
Мечеть Маристан Нур эд-Дин	Ислам	6

Источник[]

Veil of Night.