Каир (араб. القاهرة, Эль-Кахира — «победоносная», копт. ⲕⲁϣⲣⲱⲙⲓ Кашроми — «сокрушитель людей», англ. Cairo) — столица Арабской Республики Египет. Крупнейший город Ближнего Востока и третий по величине город Африки, после Лагоса и Киншасы.
Описание[]
Путь из аль-Кайрвана в Каир оказался долгим: нам нужно было преодолеть больше полутора тысяч миль по восточной впадине Средиземного моря. Как мне сказали, нас потрепали несколько штормов – но я этого не помню, поскольку погрузился в долгий торпор, благодарный за возможность передохнуть после того, как мы избавились от нашего отвратительного груза. Я очнулся от того, что Санжар настойчиво тряс меня за плечо, что, как всегда, доставляло неудобство мне и подвергало опасности его самого. После неудачной попытки вцепиться Санжару в горло я выслушал его тревожный рассказ.
Как оказалось, коптский корабел, взявшийся за постройку двойника нашего корабля на водах моря Кулзум, бесследно исчез вместе с немалыми деньгами, выплаченными ему вперед за материалы и работу. Обещанного нам судна, разумеется, нет и в помине. Ночью я лично отправлюсь на поиски этого вероломного мастера, но сомневаюсь, что кого-нибудь найду. Это может серьезно застопорить мое путешествие. Мне важны и скорость, и безопасность, и я вряд ли найду среди кораблей, продающихся в Каире, судно, сочетающее в себе и то, и другое. Мой необычный маршрут может сделать покупку непредсказуемой. Следовательно, я должен отыскать иной выход.
Сам Каир – чудесный город. Возможно, это крупнейший город мира, ведь соперничать за это звание он может только с Константинополем и великолепным Багдадом. На моем пути это самый молодой город. До прибытия мусульманских завоевателей политическая жизнь долины Нила была сосредоточена на побережье, в Александрии. Но Фатимиды выстроили сердце Каира, мечеть Азхар, и окружили ее огромным процветающим городом, ставшим столицей их империи.
Я радуюсь, посещая Каир. Несмотря на то, что в городе преобладают Валид Сет, расплодившиеся в невообразимом количестве, в Каире они вынуждены носить своих ручных змей в рукаве. Если придется, я предпочту иметь дело со спокойным, дружелюбным Сетитом, чем с тем, кто запуган. Однако проблема с кораблем расстроила меня. Я постараюсь разрешить ее как можно быстрее, чтобы затем вновь наслаждаться городом.
7 декабря 1194
Мне удалось обнаружить и свой корабль, и плотника, и увиденное меня не обрадовало. Главный корабел исчез, как я уже писал. Материалы, необходимые для постройки судна, так и не были закуплены в достаточном количестве. Ученик мастера, напуганный и странным исчезновением учителя, и осознанием важности заказа, попытался исполнить его, не имея, понятно, ни материалов, ни мастерства. Результат оказался плачевным.
Я отправил посланца с этими вестями своему сиру. Ситуация могла быть результатом обыкновенной жадности смертных, но могла оказаться и следствием незваного вмешательства в наши дела. Какой бы из вариантов ни оказался правдой, я должен продолжать намеченный мною путь, предоставив честь расследования кому-нибудь более способному. Я договорился о том, чтобы мой корабль провели как можно выше вверх по течению Нила, там разобрали и на барже через канал переправили бы к морю. Сначала я подозрительно относился к этому плану, но подмастерье корабела уверил меня, что таков самый обычный способ транспортировки кораблей из дельты Нила, где есть дерево, подходящее для судостроения, к морю Кулзум, где такого дерева нет. По сути, фараоны прорыли канал, по которому поедет мое судно, именно для этих целей. Подмастерье будет сопровождать наш корабль под присмотром Карифа, соберет его заново и удостоверится, что спущенное на воду судно способно пересечь море. Все это затянется надолго.
В образовавшееся у меня свободное время я совершу путь вдоль побережья к Иерусалиму, Дамаску и Алеппо. Странствовать через эти охваченные войной земли без защиты меча Карифа будет небезопасно, но он нужнее здесь, а я, в отличие от многих членов Аширры, не могу терять время понапрасну.
В самом Каире у меня тоже найдутся более приятные занятия. Вся городская торговля пряностями и рабами почти целиком проходит через руки Сетитов или их прислужников, поэтому дела приходится вести с ними. Они умелые купцы и торгуются отчаянно, но по крайней мере, мне не придется изобретать оправдания своему ночному образу поведения или шататься по всему сукву, чтобы найти партнера по сделке. Я не буду искать встречи с султаном – по крайней мере, не сразу. В этом море смертных и каинитов одним членов Аширры больше, одним меньше – какая разница? Если возникнет необходимость или появится удобный случай представиться султану Антонию, я охотно это сделаю.
8 декабря 1194
Ночь оказалась плодотворна, но принесла и огорчения. Прокладывая свой путь по темным улицам, я приметил знакомое лицо – весельчака Валид Сет по имени Билаал. Я встречал его в мои прошлые посещения города и уверен, что он помнит меня так же хорошо, как я его – но всякий раз он общается со мной как при первой нашей встрече: как к паломнику или гостю, желающему осмотреть местные красоты. Впрочем, я столь же убежден в том, что делает он это единственно для того, чтобы узнать, сумеет ли он разозлить меня такой простой выходкой. Билаал предлагает всем желающим прогулку по городу, гарантируя безопасность тем, кто жаждет взглянуть на мертвых фараонов и тому подобную священную гниль. За свои услуги он берет разумную плату, и я еще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь понес ущерб, находясь под его опекой. Я, однако, не питаю интереса вновь платить за то, что уже осмотрел в компании Билаала несколько десятков лет тому назад – Город Мертвых, протянувшийся вдоль восточных и южных окраин Каира. Я бы не поехал с ним (и не поеду) даже к пирамидам Гизы. Как всегда, я объяснил ему, что желаю посетить только храмы, посвященные Хусейну и Фатиме. Где они находятся, я знаю и сам: в нескольких сотнях шагов от мечети Азхар.
Билаал хихикнул, что привело его телеса в движение, и пожелал мне доброй ночи и приятного времяпрепровождения в Каире. Я никогда не думал, что каинит способен набрать вес, но Билаалу, похоже, как-то удалось это сделать с последней нашей встречи. Его лицо было розовым, а сам он прямо-таки сочился свежевыпитой кровью. Надо было бы посчитать это очередным вызовом, но я твердо уверен в том, что аппетит Билаала не покинет его и на пороге Окончательной Смерти. Что примечательно: удаляясь вперевалочку прочь, Билаал подозвал к себе трех молодых каинитов – вероятно, своих потомков. Мне трудно представить себе, что султан Каира позволил ему такое, однако Билаал – один из самых уважаемых Сетитов в городе. Его знание города и его достопримечательностей непревзойденно.
Несколько позже я пришел к обиталищу Бека, моего давнего знакомого, торговца из Валид Сет. Учитывая историю наших долгих и взаимовыгодных сделок, большая часть моих приобретений в Каире в последние десятилетия шла через его руки. Наше доверие друг к другу сильнее, чем это обычно бывает меж членами наших кланов, что было бы невозможно, обладай мы опытом и памятью наших старейшин. История давнего конфликта для нас – слова, а не дело, и потому ее легко отбросить в сторону. Итак, хорошенькая девочка-рабыня пригласила меня войти в дом Бека. Я ожидал хозяина во дворе, а вокруг царила необычная даже для логова каинита суета: рабы всех оттенков кожи сновали по дому туда и сюда. Потом Бек вышел приветствовать меня, одетый в лучшие ткани, изукрашенные драгоценными камнями. На его пальцах сверкало столько колец, что я засомневался, может ли он сжать руку в кулак. Бек и раньше был богат, но в последние ночи дело его явно преуспевает.
Мой друг и впрямь торговался отчаянно, как будто знал: его товар рано или поздно кто-нибудь купит именно за ту цену, которую он назовет. Я спорил, кивая на наше давнее знакомство, что Бек с неохотой, но признавал. Я не ждал, что он снизит цены в ближайшем будущем, и надеялся хоть так уберечься от их повышения. Разумеется, гарантией сделки служило слово Бека. Суды местных кади вряд ли имеют большое влияние на Валид Сет.
Завершив наши обычные дела насчет покупки пряностей и рабов, Бек объявил, что желает предложить мне нечто особенное, чтобы почтить наши давние отношения. Он сказал, что владеет четырьмя весьма ценными рабынями, каждая из которых красива, умеет музицировать, читать стихи и рукодельничать. Его дом, как я мог заметить, и так полон невольников, поэтому он был бы рад уступить мне этих женщин по особенно низкой цене. Не желая показаться неблагодарным или скаредным, я согласился. Мы договорились, что рабынь приведут в мои комнаты, как только Бек сочтет их должным образом подготовленными.
Из двух моих сегодняшних встреч, да и просто из наблюдения за каинитами города, я сделал очевидный вывод о том, что Сетиты значительно укрепили свою власть в Каире – и экономическую, и политическую. Удивляюсь лишь, как султан Антоний, Вентру римского происхождения, позволил их влиянию разрастись, как бурьяну в поле. Столько лет он держал все в руках и прошел через такое число войн – и вот теперь, по иронии судьбы, нынешние времена расцвета оказались настоящей проверкой его правления.
11 декабря 1194
Если прошлые ночи в этом городе были просто беспокойными, то нынешняя совершенно выбила меня из колеи. Я прошу прощения у писцов, которые будут разбирать эти каракули. Мои руки все еще дрожат так, что я сам едва прочитываю написанное.
Прошло несколько ночей с моей встречи с торговцем Беком. Этим днем юный слуга пришел к нам с сообщением, что к вечеру доставят товары: пряности, которые заполнят небольшой трюм нашего корабля, и четырех купленных мною рабынь. Санжар тут же начал приготовления – похоже, я забыл предупредить его о том, что с нами поедут женщины, а их нельзя просто оставить на складе до отъезда. Я проснулся от шума телег, которые разгружали во дворе, и возмущений стражников – их просили отпереть ворота после наступления темноты, и наконец, от тихого стука в мои комнаты. Оценив обстановку, я открыл дверь, чтобы принять свою покупку. В комнаты ввели четырех женщин в вуалях, скованных – больше для украшения – серебряными цепями. Сопровождающий вложил в мою руку маленький ключ, низко поклонился и вышел вон. Рабыни опустились на колени, ожидая моей оценки.
На первый взгляд все четверо выглядели весьма прелестно, как и обещал Бек. Я по очереди снял с них вуали, чтобы взглянуть на их лица. Одна была нубийкой с кожей темнее, чем полированное красное дерево, вторая – темноволосая и меднокожая – родилась, наверное, на островах к востоку от Индии, а третья, очень бледная девушка с локонами соломенного цвета, происходила с берегов Аральского моря. Но когда я откинул вуаль последней рабыни, мое сердце подпрыгнуло в груди. Взор ее карих глаз пронзил меня не хуже деревянного кола. Ее лицо, подобное луне, и щеки, благоухающие розами – то была копия женщины, давно умершей и для меня потерянной. Сладостный изгиб ее улыбающихся губ словно стиснул мою грудь ледяной рукой, а затем на смену пришла волна жаркого гнева, и я испугался, что впаду в ярость. Я безрассудно метнулся прочь от нее, кувырком через закрытое ставнями окно, свалившись прямо на тюки со специями, сваленные внизу, и сильно напугав рабочих. В слепом страхе я бежал из суква, чтобы очнуться несколькими часами позже в чреве каирских трущоб под холодным зимним дождем. Бог да простит меня за то, что я совершил этой ночью: сам я даже не помню того, за что стоило бы просить прощения.
Женщин уже увели. Я велел Санжару убить арабскую женщину так быстро и безболезненно, как он сможет. Он не обрадовался моему приказу, но я не могу отделаться от мысли, что она – соглядатай или убийца, и не способен вынести ее присутствие поблизости. Карифа нет рядом, поэтому задача досталась Санжару. Я же пребываю в раздумьях: зачем Беку понадобилось так поступать? Хотел ли он уничтожить меня или просто выбить из колеи? Да и как это было проделано – они что, прочесывали пустыню, чтобы найти девушку, как две капли воды похожую на мою покойную возлюбленную, или же у меня появились неведомые враги, способные изменять плоть по образу и подобию призраков? Мне необходимо обдумать эти важные, чрезвычайно важные вещи, но пока что я могу сосредоточить свои мысли лишь на том, что где-то там, на улицах Каира, я обронил тот маленький серебряный ключ.
Мы уезжаем из Каира следующей ночью.
12 декабря 1194
Я отложил отъезд из Каира еще на одну ночь, но задержка того стоила. Сразу после заката, пока Санжар готовил наш поезд к отправлению на север, я решил посетить храмы Хусейна и Фатимы. Хотя сам я по природе существо не набожное, я решил, что немного созерцания пойдет на пользу моему растревоженному духу. Образ рабыни, проданной мне Беком, преследовал меня все время дневного сна. Пожалуй, я не выдержу еще одного дня страха.
До храмов я так и не добрался. Прокладывая свой путь по узким улочкам, почти пустым ночью, я заметил высокого нубийца, чьи движения были полны молчаливой уверенности, выдававшей в нем проклятие Каина. Он, как и я, был плененным хищником. Я подумал еще, что он принадлежит к Валид Сет, и может быть, даже состоял в сговоре с Беком, и решил проследить за ним. Через несколько поворотов в лабиринте улиц я услышал голос муэдзина, призывавший правоверных к молитве. Но в отличие от большинства ночей, когда этот крик рождал в моем сердце страх и легкий трепет, на этот раз я ощутил радость. Завывания укрепили мою душу, и я пошел на звук, впервые за много лет по-настоящему жаждая помолиться.
Я почти что потерялся, когда увидел, наконец, муэдзина на вершине минарета, который почему-то не был виден с других углов обзора. Белые одежды и покрытое шрамами лицо выдавали в нем одного из хаджж, святых подвижников Аширры из бэй'т Муташарид. Как и их дикие собратья, и воины моего клана, они умеют пропадать из виду. Наверное, этим же объясняется и секрет исчезновения минарета. Но об этом я думал уже после. В тот момент на меня снизошел истинный покой, и я вступил в мечеть.
Здесь присутствовали по меньшей мере три десятка вампиров из самых разных бэй'т. Мужчины с одной стороны, женщины с другой – все преклонили колени, обратив лица к Мекке, и молились. Это была настоящая мечеть Аширры, сердце религиозного сообщества отпрысков Каина. Я вспомнил утомительные ритуалы в Аламуте и то ощущение единства и общей силы. Все заботы поблекли перед мощью ислама.
После молитвы я уже собрался было тихо уйти, не желая, чтобы праздная болтовня и неизбежное соперничество между нами разрушили внутренний покой, которым я так дорожил. Я поискал глазами в толпе того нубийца, следуя за которым нашел мечеть. Он стоял в первом ряду, слушая муэдзина-хаджж. Подле него стоял еще один мужчина, окруженный небольшим ореолом теней, что выдавало его принадлежность к Кабилат аль-Хайял, и исполненный тихой уверенности, основанной на возрасте и власти. Его смуглое лицо с арабскими чертами и пронизывающий взгляд придавали ему облик повелителя пустыни, одного из немногих племенных князей, которые вышли из Медины вместе с Пророком и завоевали мир.
Лишь на пути к своему жилищу я сообразил, что имел честь молиться бок о бок с самим Сулейманом ибн Абдуллой, основателем и первым имамом секты Аширра. Воистину, Каир – город чудес.
13 декабря 1194
Мой верблюд бредет прочь от Каира, и огни города тают вдалеке, уже едва видные сквозь разлетающиеся занавеси паланкина. Позже придет очередь Санжара спать на спине животного, а я буду шагать рядом в темноте и укроюсь, лишь когда горизонт подернется угрожающим отсветом зари. Понятия не имею, когда будет отдыхать наш погонщик верблюдов, и мне нет до этого дела. Он сможет поспать, когда мы удалимся от Каира.
Когда мы снаряжали наш маленький караван, ко мне подошел стражник в ливрее цветов благородного дома. Он сообщил, что меня желает видеть советник султана, причем немедленно. Я последовал за вооруженным стражем, ломая голову над тем, что такого я успел натворить за прошлую ночь ужаса, что привлекло внимание столь высоких персон. Но мучился я напрасно. Стражник препроводил меня в цитадель Салах ад-Дина. Внутри ожидал советник султана, каинит африканского происхождения, чья черная кожа напомнила мне одновременно обсидиановый оттенок плоти самых почтенных Мафусаилов моего клана и лик нубийской рабыни, стоявшей передо мной на коленях прошлой ночью. Советник велел обращаться к нему по имени, Джубал. Голос его был тих и спокоен. Затем он стал уже менее приятным тоном журить меня за несоблюдение положенных традиций по приезде в Каир.
Однако его разнос, похоже, был не единственной целью встречи, и не похоже было, чтобы я совершил нечто ужасающе грешное, о чем я сам бы не помнил. Пристыдив меня как следует, Джубал уже обыкновенным тоном заговорил о торговых делах, о самоустранении султана от влияния на политику смертных с приближением Крестовых походов, и о все большем количестве каинитов, привлеченных в Каир его культурным и историческим значением. Советник вежливо попросил меня поскорее посетить город вновь и рассказать моим собратьям по клану, что столица империи Салах ад-Дина ждет их с распростертыми объятиями. Затем он пожелал мне доброго пути.
Этот советник султана – добрая душа, но работа его трудна. Я согласен с ним: в Каире должно быть больше Бану Хаким. Валид Сет набрали здесь чересчур большую силу и вконец обнаглели. Возможно, пришло время снова разрыть змеиное гнездо… и выставить его на солнце.
Источники[]
- Veil of Night, стр. 71-74.