Свое имя они взяли у древнегреческих богинь судьбы, которых считают своими предшественницами. Они – предсказатели, произносящие жуткие пророчества, когда никто этого от них не ждет, но хранящие молчание, когда их просят ответить на заданный вопрос. Они - источник неприятностей, ведь они из пустой прихоти могут выведать самые страшные секреты старейшин и разболтать их всем остальным сородичам города. Их не любят и даже ненавидят, но не представляют, как можно обходиться без них.
Очень часто они воплощают в себе все представления вампиров о Малкавианах.
Мойры могут стать дополнительным средством воздействия для Рассказчика, источником новых сюжетных линий, второстепенными персонажами и даже главными действующими лицами. Они не привязаны ни к какому конкретному городу, Гайд и его обитателей можно с легкостью «вписать» в любой нужный вам населенный пункт. И хотя Мойры обычно состоят в Камарилье, можно легко представить их как сторонников Шабаша или же независимыми.
Итак, готовьтесь к встрече.
История[]
Мойры – относительно новое явление в наших хрониках, они заявили о себе только несколько лет назад, но с тех пор уже не раз доказали свою способность к предвидению. Мало кто знает, что традиция Малкавианов создавать небольшие семьи, занимающиеся совместными, «высокими» розыгрышами и пророчествами, существует уже долгие века, а то и тысячелетия. Все вампиры привыкли к Малкавианам, выкрикивающим какие-то обрывочные предсказания и замечающим вещи, невидимые остальным. Мойры от остальных своих соплеменников отличаются высокой эффективностью совместной работы. Если нужно распространить видение, вся котерия объединит усилия и попытается сделать так, чтобы видение стало доступно для остальных сородичей.
Эта семья возникла примерно 25 лет назад, когда странствующий с места на место Эммануэль Монкриф и его отпрыск ответили на некий Зов. Когда они обнаружили юную Лунатичку, от которой исходит Зов, они были очень сильно удивлены: она даже не знала, что звала их. Проговорив весь вечер, трое вампиров выяснили, что Зов не исходил ни от кого из них – создавалось впечатление, что их воедино свели инстинкт и простая случайность.
Троица объединилась на некоторое время, чтобы выяснить, что же заставило их встретиться, но, как ни странно, через несколько месяцев они уже позабыли, что им был нужен какой-то ответ. Они были вместе, им хорошо работалось рядом друг с другом, они получали общие видения из Паутины – разве этого мало? И у них была цель – цель, избравшая их и заставившая их свернуть с прежнего пути. Монкриф нашел им имя, как будто подсказанное кем-то извне – Мойры. Фей до сих пор подозревает, что имя и даже цель Монкриф мог каким-то образом унаследовать от своего сира. Никаких других объяснений нет; сам же Монкриф тоже ни в чем не уверен.
Лет так через десять Мойрам пришлось переехать. Они поселились в другом городе и занимались там предсказаниями и откровениями до тех пор, пока их не вынудили (или же просто время пришло?) вновь сменить место жительства. Где-то по пути они нашли четвертого члена семьи, молодого загадочного Джека. Как и Лиззи, Джек будто был послан им судьбой, и, как и в случае с Лиззи, он оказался ценным приобретением для семьи.
Восемь лет назад Монкриф, Фей, Лиззи и Джек прибыли в город, в котором развиваются события хроники, и занялись привычными делами. Убежище они нашли в здании старого театра, и в течение девяти месяцев успели сделать два предсказания для князя. Первое предупреждение князь проигнорировал, посчитав его обычной болтовней Малкавианов, - а через девять дней из города исчезли два наиболее выдающихся служителя. Последний раз их видели в аэропорту вместе с одним из Джованни, который сумел убедить Элизиум в том, что действительно хочет навсегда поселиться в городе. Получив от Мойр второе предупреждение, князь не пожалел усилий, чтобы расшифровать его; ему это удалось, и в результате он предотвратил кровавую вражду между двумя заметными кланами города.
Через год после этого Мойры сняли свою первую «биографию», короткий фильм о скандальных связях одного из Благородных. Главный персонаж фильма воспринял это событие близко к сердцу и несколько месяцев страдал от злобных насмешек, но князь запретил приближаться к нелюдимой семейке Малкавианов. Старейшины решили, что фильм отличается от положенных в его основу событий в лучшую сторону, и согласились, что Мойры могут быть очень полезными, поэтому не стоит наказывать их за… за выходку, вполне естественную для Малкавианов.
С тех пор Мойры то пророчествуют, то выдают очередное скандальное откровение, как правило, встречаемое весьма неоднозначно. Три года назад их семья увеличилась на еще одного члена – молодого Гарсию, у которого часто случаются видения. Они очень, очень внимательно наблюдают за городом, и мало что ускользнет от их взгляда или чутья. Никто не знает, как скоро семья покинет город – может быть, они решили дождаться в нем Геенны? На самом деле Мойры и сами не знают ответ на этот вопрос.
Убежище: Гайд[]
Гайд-театр расположен в заброшенной части делового района города, в квартале, который городские власти давно обещают обновить и перестроить, но, похоже, обещание их будет выполнено нескоро. Кирпичные стены покрыты постоянно меняющимися метками уличных банд, на поломанных стендах, где раньше размещали афиши новых фильмов, теперь висят отксерокопированные объявления о мероприятиях в конкурирующих ночных клубах. Когда-то это было прекрасное старое знание, но теперь от его величия остались лишь жалкие обломки.
Гайд был построен в конце 1940-х годов владельцем фабрики, который хотел занять более высокое положение в обществе и решил, что для этого его имя должно ассоциироваться с искусством. Но Джонатан Гайд был не настолько богат, как ему хотелось бы, поэтому его театр – сначала в нем собирались ставить спектакли, а не показывать фильмы – оказался куда более скромным, чем планировалось. В первые несколько лет дела в театре шли успешно, но скорее из-за ощущения новизны, чем чего-либо еще. В середине 50-х театр быстро стал убыточным, и даже самодеятельные труппы отказывались играть в нем. В конце концов Гайд был вынужден продать театр за долги. Новый владелец решил, что, хотя со спектаклями в театре не заладилось, для показа фильмов он вполне подойдет, и после некоторых переделок и покупки новейшего экрана в здании был открыт кинотеатр.
И снова поначалу дела шли хорошо, но потом выяснилось, что Гайд-театр не способен больше привлекать толпы зрителей. Он просто не смог конкурировать с новыми заведениями – чем больше вокруг появлялось кинотеатров с несколькими экранами, тем меньше зрителей приходило в старые маленькие кинотеатры. Руководство (которое несколько раз менялось) пыталось удержаться на плаву, показывая зарубежные и экспериментальные киноленты, которые нельзя было увидеть нигде в городе, но публику все это просто не интересовало. В 1988 году Гайд был вынужден закрыться; кроме общества по сохранению культурного наследия, которое сделало вялую попытку сохранить здание, все о нем забыли.
Все, кроме Эммануэля Монкрифа.
Восемь лет назад, когда Монкриф и его ученики, следуя общему видению, прибыли в город, они почти сразу нашли это заброшенное здание. Для них оно звучало, подобно песне. Монкриф быстро выкупил Гайд по бросовой цене; владелец здания был только рад избавиться от ненужной собственности и не задавал покупателю много вопросов.
Театр оказался превосходным убежищем. На первом этаже почти нет окон, дверь давно была заложена кирпичом, и даже если в стене появится дыра, солнечный свет все равно не сможет проникнуть дальше длинного коридора (вдоль стен которого стоят рамы со старыми афишами). Вампиры могут спокойно спать на сцене, в зале на креслах, в комнате киномеханика, даже в билетной кассе – в большей части здания солнце их не побеспокоит.
Монкриф и его друзья, выкупив театр, намертво заварили все пожарные выходы, кроме одного, который почти все время стоит прочно запертым и открывается только в тех случаях, когда Малкавианы устраивают приемы. В помещение члены семьи обычно попадают через пару маленьких окошек в туалете; на случай опасности у них есть отверстие в женском туалете, позволяющее выбраться наружу, пройдя под несколькими улицами. Электрическое освещение есть не во всем здании – несколько помещений постоянно погружено во тьму, но в целом проводка неплохо сохранилась. Нужно отметить, что противопожарная система содержится в полностью рабочем состоянии; Монкриф не хотел, чтобы театр стал для них огненной ловушкой.
В здании только один амфитеатр, зато очень вместительный, дополненный большим балконом и украшенный тяжелыми драпировками, которые до сих пор свисают со стен. Позолота с большей части мебели давно стерлась, но алые бархатные занавеси, украшающие стены, хорошо сохранились (хотя и покрыты местами плесенью и пылью). Кресла в зале старые, но довольно вместительные; пространства для ног маловато, но ведь у мертвых ноги не затекают. Старая сцена местами повреждена и громко скрипит, когда кто-нибудь идет по ней; при этом Мойры следят за состоянием осветительных приборов, в особенности – прожекторов высоко над сценой. Киноэкран протянут посередине прежней сцены; в нескольких местах он порван, но на нем все еще можно показывать фильмы.
В задние помещения никого не пускают, даже в тех случаях, когда Мойры принимают гостей. Доступ туда открыт только ближайшим друзьям, а их у Свидетелей не так уж много. Фей и Лиззи спят в одном из задних помещений в окружении бардака, оставленного полудюжиной прежних обитателей. Лиззи собирает старые манекены, которые наряжает в сценические костюмы, найденные в гардеробной Гайда. Но ее видение интерьера несколько… пугает. На первый взгляд, манекены расположены очень разумно, но постепенно посетителям начинает казаться, что лица и очертания кукол в чем-то… неправильны, неполны, что им чего-то не хватает. Медленно, исподволь пустые глаза манекенов внушают клаустрофобию, даже паранойю. Но Лиззи и Фей это, похоже, совсем не беспокоит. Но все, кого Лиззи заманила к груде старого бархата, чтобы «поиграть», покидают театр со странными ощущениями, а потом могут страдать от ночных кошмаров.
Джек днем спит в комнате киномеханика, заполненной катушками с фильмами и грудами бумаги. Комната в равной степени напоминает гнездо крысы и убежище Носферату. В центре комнаты стоит старый потертый проектор, все еще в рабочем состоянии; Джека не устраивает концептуальное кино, поэтому порою он крутит популярные фильмы из тех, что идут в городе. Его коллекцию нельзя назвать полной, у него нет нескольких катушек от разных лент, но семью это особо не беспокоит, ведь они не собираются тратить все время на просмотр фильмов.
Монкриф расположился в одном из маленьких кабинетов, затерянных в лабиринте театральных коридоров. Почти все эти кабинеты забиты ящиками и покрытыми плесенью декорациями от прошлых «проектов», но среди этого хлама можно отыскать самое настоящее оружие – мечи, топоры, заостренные колья, стальную косу и даже парочку гранат. Спальня Монкрифа тоже забита всякой ерундой, но в ней стоит относительно чистый рабочий стол, а за столом на полу расчищен участок, достаточно большой, чтобы на нем можно было растянуться и вздремнуть. Монкрифу принадлежит небольшая квартира на противоположной стороне улицы, где можно принять душ, постирать и, по необходимости, принять гостей (читай – пищу), но он предпочитает об этом убежище не распространяться.
И, наконец, Гарсия еще не выбрал помещение в театре, которое стало бы его собственным. Обычно он укладывается спать или позади стойки на входе в кинозал, или между рядами кресел на балконе. Ему все равно.
Как уже говорилось, в Гайде соблюдены все меры безопасности: заварены и заложены кирпичом все выходы, по театру разбросано немало оружия. Помимо этого, имеются и еще кое-какие охранные системы, но семья часто меняет их, повинуясь минутному капризу. Днем Мойры могут растягивать под входными окнами металлическую ленту с острыми краями. Их может охранять гуль – человек или животное. Монкриф может даже притащить одного из Истощенных и посадить его сторожить театр. Именно непредсказуемость делает Гайд-театр – как и любое убежище Малкавиан – столь опасным для незваных визитеров.
Влияние[]
Влияние Мойр на человеческое общество в целом ограничивается связями, имеющимися у каждого члена семьи. В основном это люди, следящие за состоянием проводки и водопровода в Гайде, да еще пара знакомых полицейских, поддерживающих порядок в квартале. Мойрам вполне хватает таких полезных знакомств и они не жаждут обзаводиться связями во властных структурах – им это просто ни к чему.
Разумеется, когда речь заходит о сообществе Сородичей, влияние Мойр увеличивается многократно. Хотя Мойры не могут похвастаться тесными связями с князем и Элизиумом, среди вампиров города они занимают весьма прочное положение. Они одновременно выполняют функции гарпий, оракулов и хора в древнегреческой трагедии: сообщают информацию о внутренних и внешних угрозах и одновременно критикуют сложившийся порядок вещей. Разумеется, советы они дают только тогда, когда сами пожелают, и желание это во многом зависит от их искаженной логики: Родичам не следует полностью полагаться на помощь, получаемую от Мойр.
Как и большинство Малкавианов, Мойры часто извлекают на свет божий тайны других вампиров, а также занимаются предсказаниями. Репутацию своей котерии они заработали совместно выполненными пророчествами и «разоблачениями». Если один из членов семьи хочет что-то сообщить местным Сородичам, остальные Мойры присоединяют свои голоса к его заявлению. Но больше всего семья известна своими «проектами».
На «киностудии» Мойр фильмы снимают нечасто, так как это очень трудоемкий процесс; хотя они могут сделать новую ленту за несколько ночей, все же они предпочитают подольше поработать на каждой новинкой. Сам фильм может быть как очень простым – рассказчик, например, «хороший знакомый» вампира, о котором снимают фильм, сидит в пустой комнате, так и сложным, построенным из вызывающих отвращение сюрреалистических изображений, проникнутым символизмом и тайной. Сами Малкавианы не всегда могут управлять формой, которую принимает фильм, по крайней мере, так они сами заявляют. Видимо, «тема» и стилистика фильма приходят к ним в общих видениях, которым они вынуждены следовать, чтобы не погрузиться в пучину ночных кошмаров и навязчивых идей.
Когда новое «творение» Мойр готово к показу, они добавляют еще одну афишу собственного производства к объявлениям, висящим на стенах здания. Афиши, сообщающие о скором показе, ничем не отличаются от остальных написанных от руки сообщений, к тому же составлены в иносказательной форме. Но в них, как правило, указывается, в каком кинотеатре города пройдет показ и кто из вампиров будет снимать кинозал для «частной вечеринки». Как правило, хозяин каким-то образом связан с «героем» фильма (и может даже быть главным объектом сатиры), поэтому всегда соглашается оплатить счет за аренду. Иначе окружающие могут решить, что ему есть что скрывать; хуже того, его отказ от участия в «вечеринке» может вызвать гнев семейки Малкавианов, последствия чего могут оказаться просто ужасными.
Новые творения Малкавианов появляются нечасто, примерно раз в полгода, хотя в тех случаях, когда Мойрам есть что сказать, фильмы могут выходить и чаще. Иногда семья может сама, собравшись в полном составе, озвучить очередное пророчество – старые методы работы могут быть самыми удобными и эффективными.
Хотя влияние Мойр и велико, оно далеко не бесконечно. Каждая их выходка, предсказание или очередной раскрытый секрет могут окончательно истощить терпение городских старейшин. Свидетели буквально ходят по лезвию бритвы, а это значит, что говорить они будут только тогда, когда никакими силами не смогут удержать языки на привязи.
Общие видения[]
Способность разделять видения – вот что делает Мойр такими опасными… и полезными. По сути, эта группа вампиров связана необычными узами, которые могли появиться из-за того, что Мойры долгое время ощущали психозы друг друга. Если вернуться к игровой терминологии, то можно сказать, что каждый раз, когда одна из Мойр получает видение или иной сигнал из Паутины, остальные члены группы тут же выполняют бросок на Время Малкавианов со сложностью -1, чтобы разделить это видение.
Ничто не мешает всем прочим стаям и котериям, состоящим только из Малкавинов, со временем развить схожую способность. Окончательное решение принимает Рассказчик; впрочем, стоит признать, что вероятность такого события невелика. Насколько нам известно, компании, в которых все игроки выбирают персонажей-Малкавианов, встречаются редко.
Мойры в игре[]
Хотя в нашем описании Мойры представлены как семья на службе Камарильи, они без особых трудностей могут стать и стаей предсказателей, работающих на архиепископа Шабаша. Малкавианы-отступники известны своей склонностью к созданию стай из себе подобных, и в нашем случае можно сказать, что архиепископ терпит Мойр только потому, что они оказались полезны.
Одно из возможных занятий для Мойр – шантаж и торговля чужими тайнами; подобно древнегреческому хору, они могут появиться в начале истории с предупреждением для одного или нескольких персонажей. Они могут выдать персонажам тайну одного из старейшин – или по необходимости, или из простого любопытства. Но могут они появиться и тогда, когда их присутствие нежелательно, так как они считают своим долгом выяснять пикантные подробности, которые никто не стал бы обсуждать. По одиночке Мойры могут стать для персонажей хорошими союзниками и источниками сведений, но как семья они никогда не делятся информацией по первому требованию вампира. Они подчиняются высшей власти.
У персонажей-Малкавианов имеется некоторые дополнительные возможности; любой член семьи может быть сиром персонажа или «родственником» с общим сиром. Лунатики с высоким значением Времени Малкавианов могут даже рассматриваться как потенциальные кандидаты на вхождение в семью Мойр. Но так как Мойры сильнее привязаны друг к другу, чем к остальным сородичам, вошедшему в семью персонажу вряд ли удастся сохранить тесные связи с членами группы. Существование рядом со Свидетелями – испытание не из легких, и персонажу-Малкавиану, возможно, лучше будет отказаться от предложения. Вежливо отказаться.
Разумеется, время от времени Мойры выступают как единое целое, и это пугает, но в то же время они – личности, и они не лишены души. Любой из них может проявить романтический интерес к персонажу, хотя интереснее всего (и опасней) для персонажа будет флиртовать с Фей или Джеком. Лиззи в период обострений нуждается в повышенном внимании, а затем – в утешении и поддержке. Но не забывайте, что общение с одним членом семьи может привести к интересным последствиям: что, если другие Мойры начнут ревновать или же решат, что персонаж недостоин их внимания?
В любом случае никакие романтические отношения не помешают Мойрам сделать персонажа главным героем своего следующего фильма или предупредить его, если они решат, что ему нужно предостережение. Какие бы сильные чувства ни связывали Мойру с другим вампиром, Свидетелей нельзя убедить в том, что их действия не всегда приносят пользу окружающим.
Если уж речь зашла о любовных линиях, то можно сделать и так, чтобы Мойра стала соперником персонажа в любви. Не стоит говорить, что соперничество может проявить себя в самых разных формах; Малкавианы способны на изощренные поступки, и обитатели Гайда здесь не исключение. Если Фей или Джек начнут обхаживать предмет воздыханий персонажа, они не ограничатся простыми предупреждениями «Держись подальше», они, скорее, организуют небольшой несчастный случай или каверзу, когда парочка будет вместе. Так можно заставить соперника думать, что его возлюбленный приносит ему неудачу, что рядом с ним постоянно происходят странные вещи, и рано или поздно влюбленные расстанутся. Если же персонаж не поймет предупреждений, его соперник перейдет на следующий уровень и будет действовать со всей изобретательностью и даже жестокостью, которую только позволит Рассказчик.
Вампиры[]
Пять вампиров, объединившихся в семью, очень тесно связаны друг с другом, чего и следовало ожидать. Об этой связи не говорят вслух, она далеко уступает в силе Клятве крови, но все же достаточно сильна, чтобы вызвать беспокойство у окружающих. Свидетелей объединяют общие видения, которые, подобно инфекции, передаются от одного к другому и наполняют всю семью общим желанием смотреть – и видеть.