- Все, что я говорил тебе, даже это, - ложь.
Это были последние обращенные ко мне слова Элисдера, которые он прохрипел, когда я вогнала ему сломанную ножку стула между ребер, и это, возможно, были единственные слова правды, что мне вообще довелось от него услышать. Я о том, что он говорил мне, будто кол в сердце обездвиживает вампира, но вот он — по-прежнему разговаривал со мной, даже когда я вогнала два фута вишневого дерева ему в грудь. Не думаю, что он должен был быть способен на такое.
Я не понимаю этого. Я не понимаю ничего из этого. Но я понимаю, что сделала нечто такое, чего, возможно, не должна была делать.
Лениво дрейфуя в полуоткрытое окно, последние хлопья пепла Элисдера развеиваются в ночи. С того места, где я сижу на полу, я могу видеть, как луна едва выползла из-за горизонта. Это серп с заостренными рогами, блестящий и кроваво-оранжевый сквозь смог. Моя соседка по комнате, Кэрол, сказала бы, что луна вроде этой — символ женской силы, а цвета представляют магические свойства менструации, и так далее. Я же просто смотрю на нее и думаю, что воздух должен быть жутко грязным, если окрашивает луну в такой оттенок красного. Я даже слегка благодарна, что в моем новом состоянии мне не нужно больше дышать этим дерьмом.
Порыв ветра пробегает по комнате, принеся с собой вонь улицы снизу. За ней я по-прежнему чувствую запах дыма горелой бумаги, которым истаял Элисдер, когда я прикончила его. Не думаю, что комната когда-либо освободится от этого запаха. Если я останусь здесь, он рано или поздно сведет меня с ума. Пусть он и мертв, пусть я и выпила всю его кровь до последней капли, он каким-то образом еще остается здесь. В моей голове теперь звучит его эхо, и если я останусь здесь, эхо будет становиться все громче и громче.
Правильно. Мне надо уходить, убираться из места, где я убила Элисдера. Я даже не знаю толком, за что, хотя Богу известно, что он заслужил это за тот или иной поступок, совершённый им в ходе лет. Я могла бы соврать и сказать, что он заслужил это за то, что превратил меня в вампира, но это пошло бы во вред любым воспоминаниям, что у меня от него остались. Чем больше я думаю об этом, тем больше уверена, что нечто подтолкнуло меня найти его; я уверена, что то же самое нечто заставило ему дать мне становление, вместо того, чтобы убить.
Быть может, это нечто было тем же, что велело мне вогнать тот кол ему в ребра, а затем выпить его досуха. Я могу почти поклясться, что слышала кого-то еще здесь, пока я этим занималась, слышала, как мне говорили, что делать, но - не для чего мне нужно это сделать. Чем не славное основание для убийства, верно?
Однако, посмотрим фактам в лицо, даже с помощью эффекта неожиданности я никак не могла помешать Элисдеру, а тем более - убить его. За три недели, что прошли с моего становления, я видела, как он обгонял полицейские машины и поднимал рояль левой рукой. Я же, со своей стороны, могу окрасить свои щеки в розовый цвет - и то если только очень постараюсь. Он мог остановить меня, даже не прилагая усилий. Почему он этого не сделал?
Кто-то удерживал его от самообороны? Или он просто сам хотел, чтобы кто-нибудь убил его? Его об этом я уже не спрошу.
- Покинь это место. Немедленно. Его деньги - в среднем ящике стола, тебе придется разломать дерево, чтобы добраться до них.
Здесь больше никого нет. Никто не видел, как я убивала Элисдера; с тех пор никто не входил. Соседи никогда нас не беспокоили, так что это не могут быть они.
- Тебе сказали, уходи немедленно.
Здесь по-прежнему никого нет, но черт с ним, я не буду рисковать. Я подхожу к столу, хмурясь из-за того, что собираюсь сделать. Это прекрасный предмет; Элисдер как-то рассказал мне, что спас его из парижского особняка одного маркиза во времена Террора; хотя в то же время он говорил мне, что его сделали вампиром два века назад в Англии, и он ни разу не бывал во Франции. Все - ложь, разумеется. Интересно, могу я верить хоть во что-нибудь из сказанного им о том, что на самом деле значит быть вампиром.
Ожидая сопротивления, я дергаю бронзовую ручку среднего ящика. Тот не двигается.
- Поспеши!
Кто бы ни был мой невидимый покровитель, он на взводе. Я закрываю глаза и пытаюсь представить, как кровь приливает к моим рукам, давая мне силу. Это был трюк, что Элисдер показал мне, один из тех, которыми я, по правде сказать, не слишком хорошо овладела.
- Вот так, Селеста.
Внезапно я слышу голос Элисдера, ощущаю, как его воля ведет силу крови сквозь меня. Этого не может быть. Он мертв. Его нет. Я убила его, я выпила его.
- Я здесь, и я теперь с тобой навеки, моя дорогая. Тебе понадобится моя помощь - тебе нужно так много сделать, и тебе никогда не удастся этого сделать без меня. Твой второй друг согласен - именно поэтому он заставил тебя убить меня именно таким путем.
Передняя стенка переполненного ящика отходит с резким треском, а затем падает среди вихря бумаг и купюр. Я торопливо запихиваю пригоршни денег в свою сумку, затем заглядываю в ящик в последний раз и беру пистолет Глок Элисдера. Тут я рассчитываю на паранойю Элисдера - слава богу, я права, и пистолет заряжен.
- Он бесполезен, - говорит голос не-Элисдера. Я на секунду вздрагиваю в испуге и смотрю наверх...
...и там в окне - лицо. Мы в 15 этажах над землей, а в окне лицо - бледное, клыкастое, уродливое лицо, которое кричит мне что-то о диаблери и Конце Времен, но я не трачу времени на то, чтобы его слушать.
Я поднимаю пистолет и стреляю, посылая шесть выстрелов в тварь за окном. Она взрывается смесью крови и битого стекла и исчезает. Внутри я слышу ликование Элисдера; снаружи - лишь плаксивый вопль вампира, падающего с высоты сотни футов на тротуар.
- Если ты поспешишь, то успеешь добраться до машины прежде, чем он подлечится.
На этот раз я не останавливаюсь и ни с чем не спорю. Я просто выбегаю из квартиры, в последний раз захлопнув за собой дверь. Поворачивая за угол на лестницу, я слышу в отдалении, как еще что-то разбивается внутри. Полагаю, уродец привел друзей.
- Они боятся тебя. Они боятся того, что ты собираешься сделать.
- Кто ты, черт побери, такой? - кричу я в пустоту, перепрыгивая через четыре ступеньки за раз. - Где Элисдер?
- Я - друг. А Элисдер теперь часть тебя. Его сила - твоя. Она понадобится тебе в грядущие ночи. Твои враги ждали тебя с тех самых пор, как ты родилась.
А я уже прохожу через дверь и по вестибюлю, чуть не снеся по пути консьержа Эйба. В дальней части квартала я могу слышать сирены, предположительно копов и скорой, которые направляются сюда, чтобы разобраться с расплющенным телом на тротуаре и выстрелами; я поворачиваю в другую сторону, направляясь по Кинг Стрит, и продолжаю бег. Мой бок болит. Кисть руки, которой я открывала ящик стола Элисдера, болит. Вся рука болит, особенно прямо над локтем, где у меня находится уродливая родинка, над которой так любила умиляться Кэрол. В моей руке разряженный пистолет, и я рефлекторно тяжело дышу и мечтаю просто сесть и отдохнуть.
- Не сейчас. Брось пистолет, но продолжай бежать. Ты скоро сможешь отдохнуть.
- Да? - говорю я задыхаясь, хрипя и выбегая перед такси. Водитель-пакистанец начинает орать, но затем выкрикивает что-то в ужасе, заметив запекшуюся кровь Элисдера на моем лице. - Как скоро?
- Когда ты убьешь и меня тоже.
Я могу слышать смех Элисдера, мешающийся с отдаленными звуками сирен, пока я погружаюсь все глубже и глубже в ночь. Этот звук будет преследовать меня до конца света.
Который, если предчувствие меня не обманывает, не за горами.
Источник[]
- Vampire: The Masquerade, Revised Ed. (1999), Epilogue: Under the Horns of Blood