Самарканд (узб. Samarqand / Самарқанд) — третий по величине и численности населения город Узбекистана, административный центр Самаркандского вилоята (области).
Описание[]
25 февраля 1196
Эти страницы я пишу в уютных комнатах в Самарканде. Этим вечером я был принят Каримом, старым и могущественным султаном города. В отличие от многих своих ровесников-каинитов, встреченных мною, Карим, похоже, сохранил значительную часть своей энергии. Историю, которую я изложу далее, он выслушал с увлеченностью, задавая вдумчивые вопросы. Правда, я заметил за ним небольшие причуды: султан, похоже, предпочитал оставаться в своем кресле сандалового дерева, хотя ему явно хотелось встать и размяться. Кроме того, мы ведь не ощущаем зимний холод так сильно, как смертные, но правитель Самарканда был укутан в теплые одежды и носил плотные перчатки. Но эту загадку, полагаю, следует отложить на потом.
В свете угроз, встретившихся мне на пути из Нишапура, султан Карим предложил мне устроиться в своем роскошном поместье в богатом квартале Самарканда. Город весьма красив: в нем пересекаются сразу шесть крупных дорог, и каждая входит в него через ворота в толстых, высоких стенах. Стены огораживают пространство площадью более чем в полторы мили в поперечнике, а здания здесь выстроены из прочного камня, и некоторые относятся еще ко временам Александра Македонского. Самарканд расположен на пересечении торговых путей из дальнего Таугаста и из земель индусов к юго-востоку, и поэтому полон богатств. Зажиточные торговцы переходят от лавки к лавке, бренча серебром и золотом в кошелях, даже после захода солнца.
Касаемо пути из Багдада: отлично зная, что этот путь займет более трех месяцев, в мыслях своих я пребывал на распутье. Я мог погрузиться в долгий сон; это сократило бы для меня дорогу, поскольку не было бы нужды охотиться за кровью в городках, которые мы будем проезжать. Однако, пребывая в торпоре, я не сумел бы помочь моим компаньонам, попади они в беду, да и сам был бы весьма уязвим для нападения. В конце концов я решил бодрствовать по пути из Багдада в Нишапур, а затем, когда наш отряд пойдет по менее плодородным и менее населенным землям, погрузиться в оцепенение и оставаться в нем до самого Самарканда.
Мой выход из торпора был довольно внезапным; в ночь после моего пробуждения, когда наш караван покинул Бухару, а до Самарканда оставалось лишь несколько суток пути, мы встретились с группой странных вампиров. Это были всадники из северных степей; на местных языках они говорили с запинками. Эти с виду варвары были перемазаны дорожной грязью, однако явно принадлежали к потомкам Каина. Они потребовали кровь моих спутников в уплату за проезд, а также за то, что мы якобы прервали их сборище – кажется, они назвали его курултай.
Хотя наши и их силы были примерно равны, я не желал сражаться с этими чужаками. Я был слишком голоден, и опасная перспектива потерять над собой контроль, находясь совсем рядом с целью нашего пути, замаячила слишком близко. Я предложил им рассказать любые сведения, какие они пожелают, в обмен на безопасный проход каравана. Они расспрашивали меня о Бухаре и Самарканде, выказывая особый интерес к средствам их защиты и к вампирам, обитающим в этих городах. Я постарался быть осторожным в раскрытии тайн, поскольку не желал стать подспорьем варварам в разграблении мусульманских городов. Мои собеседники с большой дороги были язычниками и явно ничего не знали об обычаях и истории каинитов; могу лишь предположить, что они – потомки какой-то брошенной линии каитиффов.
После нескольких часов этого выматывающего допроса и тщательного осмотра наших арабских скакунов (которых они оставили нам, почему-то предпочтя им своих коренастых пони) варвары позволили нам ехать дальше, вроде бы удовлетворившись. Я слышал стук копыт их коней, удалявшихся от нас на северо-восток. Пройдя в ворота Самарканда, я выполнил все предписанные мне действия, чтобы предстать перед султаном Каримом. Итак, читатель, я вернулся к началу сегодняшней записи в дневнике. За окнами уже светает, и близится время заслуженного отдыха.
28 февраля 1196
Встреча, произошедшая этим вечером, оказалась чересчур странной, чтобы не изложить ее на бумаге. Я метался туда и сюда между домами двух торговцев, рвавшихся взяться за заказ моего господина, и почти что столкнулся лбами с сумасшедшим, распевавшим что-то о несчастьях. Я бы не обратил на него внимания, если бы не его длинные и острые клыки. Я не сумел завести с ним внятный разговор – настолько он был одержим собственными демонами – но понял, что имя его Алам, и если он не был одним из одержимых джиннами отпрысков бэй'т Маджнун, то свихнулся от страданий, каковые мне не понять.
Алам видел разрушение Самарканда, костлявых воинов на лошадях, хватающих все подряд и сжигающих остальное прикосновением пальцев. Но это был лишь авангард, за ними шли лучники десяти футов ростом, бежавшие со скоростью ветра, и люди с крыльями, переносившие реки в руках. Алам был охвачен ужасом, как будто нападение происходило на самом деле, хотя уверяю тебя, читатель, все это существовало лишь в его уме.
Но больше всего меня обеспокоило поведение Алама, когда он угомонился настолько, чтобы взглянуть мне в лицо. "Твоя смерть уже расправила крылья", – сказал он глубоким голосом, на миг прозвучавшим вполне рассудительно. – "Ты больше не можешь прятаться от руки", – на этом слове он сделал ударение, – "тянущейся к тебе. Приведи свои дела в порядок".
Вскоре после этого он ушел, но я вынужден был отменить все назначенные на этот вечер встречи. Что же этот безумец увидел?