Сана (араб. صنعاء) — столица и крупнейший город Йемена.
Описание[]
2 июня 1195
Мы затратили больше времени на путь до Сан'ы, и наши животные заметно утомлены дорогой. Поджарый верблюд, которого я подпоил своей кровью, чтобы он вез меня без возражений, оказался крепкой скотиной, но его поступь смертному растрясла бы все кости. Несколько раз на нашем пути он встряхивал мой паланкин так, что я просыпался посреди дня. В эти ужасные мгновения внутрь проникал палящий жар солнца, от которого меня отделяли лишь задернутые занавеси, и мой Зверь в страхе визжал, перекрывая монотонный звук Вопля. Разумеется, ты, читатель, рассудил уже, что раз я продолжаю свой рассказ, то уцелел в пути, но я с отвращением думаю о том, что меня ввергла в такие мучения неуклюжая тягловая скотина. Я уже предвкушаю, как перережу этой твари глотку по возвращении в порт.
Тяжкая жара несколько ослабла, когда мы поднялись в холмы, чтобы достичь Сан'ы, которая угнездилась на западном склоне горы Нукум. Гора охраняет подступы к городу с востока, а остальные его стороны защищает крепкая стена, кое-где достигающая тридцати футов высоты; неслучайно название "Сан'а" переводится как "укрепленное поселение". Местные верят, что город основал Сим, сын Ноя. Правда это или нет, но потомки рода Сифова жили здесь со столь же давних времен, как и в других городах, появившихся в местах скоплений людей. Этот оазис божественной благодати в пустошах языческой Аравии стал приютом для христиан и иудеев в темные времена – до того, как Пророк поделился с народом своим священным знанием. Иудейский квартал города, Ка'аль-Яхуд, до сих пор занимает всю его западную часть и отгорожен собственными стенами, как и множество подобных ему жилых сообществ. Местные ремесленники считаются одними из лучших на полуострове в обработке золота и серебра.
Я отправлюсь в иудейский квартал в какую-нибудь другую ночь. Сейчас же я устроился в комнатах при Сукв аль-Милх, или Соляном базаре. Этот огромный базар состоит из множества мелких рыночков, где можно купить самые разнообразные товары, несмотря на общее название места. Он начинается сразу от Йеменских ворот – главного входа в город – и тянется до самой Джами' аль-Кабир, великой мечети Сан'ы. Такая планировка города облегчила мне доступ в сукв после заката, поскольку и с наступлением темноты людской поток и возле ворот, и около мечети не иссякает. Я не посещал местную великую мечеть и не собираюсь делать этого, поскольку она главным образом служит местом поклонения зейдитов. В пределах внешних стен Сан'ы расположено сто шесть мечетей, и некоторые видны в окна моих комнат. Полагаю, лучше будет, если я посещу одну из них до исхода ночи.
Вскорости я разбужу Карифа и Санжара; путешествие утомило обоих, и они задремали, а мне нужно преподать им небольшой урок правильного поведения. Сан'а выделяется среди прочих мусульманских торговых городов тем, что имеет записанный на бумаге кодекс ведения деловых операций в его стенах. Этот документ существенно помогает странствующим торговцам, поскольку они незнакомы с принципами, на которых (если дело дойдет до спора) строят свои решения местные кади, находящиеся под влиянием зейдитов. У нас осталось совсем мало времени до наступления сезона дождей, чтобы опередить неблагоприятные ветра в море, поэтому днем встречаться с купцами придется даже Карифу; мне же хотелось бы избежать любых проблем с законом, причиной которых может стать мой помощник в ходе заключения своих "сделок". Сам я буду встречаться с теми членами Аширры, кого порекомендовал мне султан ибн Ясир в Адене. Увы, бессмертные обитатели Сан'ы не располагают писанным торговым кодексом наподобие того, что есть у смертных.
4 июня 1195
Сегодня ночью я встречался с Харвиндером аль-Камбеем, каинитом, давно обитающим с Сан'е, хотя происходит он с берегов Индии. Если честно, не знаю даже, принадлежит ли он к Аширре, но его имя в числе прочих назвал мне ибн Ясир; за ним не замечено каких-нибудь безобразных споров с кем-либо из членов нашей секты, и даже имя свое он составил на мусульманский манер. Всего этого вполне достаточно, чтобы иметь с ним дело. Аль-Камбей обитает в богатейшем квартале города. Стражники пропустили меня без возражений, но двое из них сопроводили меня до дома купца. Здания в этой части города, как и в других древних и состоятельных общинах, выстроены из черного камня и песчаного кирпича, а окна и дверные проемы украшает замысловатая резьба. Темная поверхность камней сохраняет летний жар и после заката, поэтому прижиматься к стенам для неосторожных может быть опасно.
Поддерживать дом в столь шикарном квартале аль-Камбею позволяет его состояние, добытое прибыльной торговлей смертными рабами и рабынями. Покупать специи и ценные украшения с африканского побережья, а также договариваться о перевозке товаров мне придется с другими купцами: аль-Камбей занимается исключительно живым товаром и известен тем, что продает только здоровых и красивых мужчин и женщин. Выбор у него существенно меньше, чем в Каире, поскольку через эти места проходит лишь один маршрут торговли рабами, но я уже предвкушаю удовольствие от сделки в такой деликатной сфере с торговцем, не поклоняющимся Сету. Впрочем, выбирать здесь особо не из кого, да и после событий в Египте у меня пропала охота ожесточенно торговаться; так что мы завершили обсуждение деловых вопросов еще ранним вечером, оставив всю ночь для прочих бесед.
Я быстро понял, что мой хозяин гораздо более сведущ в деле мореплавания, чем я сам. Он живо заинтересовался моими неуклюжими объяснениями об оснастке и управлении нашей кариб, и стал горячо проситься сопровождать нас на обратном пути в Аден, чтобы увидеть это чудо кораблестроения своими глазами. Я с готовностью согласился и, скрепив таким образом начало добрых деловых отношений, уже более свободно затронул тему местной политики. Мой новый друг рассказал, что султана Сан'ы, Абд аль-Хакка, уже много лет никто не видел. За все это время не случалось серьезных кризисов: если верить аль-Камбею, никто из местных каинитов Аширры не желает заявлять о притязаниях на трон, по крайней мере, не настолько сильно, чтобы разгневать этим друг друга или верных сторонников Абд аль-Хакка. Я с трудом поверил в это, учитывая свойственную всем нам – и, думаю, хорошо известную тебе, читатель – натуру, но не стал высказывать свои сомнения хозяину. Он же поведал мне, что помощники-ансары султана один за одним исчезли. Как-то ночью в убежище правителя – летнем дворце имама, расположенном за стенами города к северо-западу – до самого утра полыхали вспышки огня, отбрасывая тени на крутой склон скалы. С тех пор окна дворца каждую ночь темны, как и во всем остальном городе.
Договорившись через несколько дней отправиться на юг вместе, мы расстались. Я разбудил Карифа, чтобы приказать ему оставить завтра свои занятия "торговлей", а вместо этого ночью понаблюдать за дворцом имама. Мой помощник был только рад новому поручению.
5 июня 1195
Следующей ночью мы покидаем Сан'у. Кариф подтвердил, что в летнем дворце имама не происходит по ночам ничего необычного, по крайней мере, так было в несколько ночей его наблюдения. Я беседовал еще с несколькими городскими членами Аширры по деловым вопросам, одновременно делясь новостями, услышанными мною по пути сюда, но все они, что удивительно, почти лишены политических амбиций. Для них я, конечно, чужак, но горжусь своим умением чутко слушать собеседника и ловко выуживать из него сведения; я не буду хвастать впустую, если скажу, что мог бы в разговоре почуять интригу, затрагивающую весь город, если бы таковая существовала. Я говорил даже с младшей из потомков Абд аль-Хакка, девушкой по имени Сакан. Ее можно считать еще новообращенной – не так давно она была красивой дикаркой-кочевницей из глубин пустыни. Я не ожидал увидеть в ней каких-нибудь надменных чаяний в политике, просто полагал, что ей может быть что-то известно о местонахождении ее сира – и что вытянуть сведения из нее будет легче легкого. Это юное создание не находило ничего плохого в своем нынешнем положении недоучки – что сам я считаю прискорбным – и не смогло пролить ни малейшего света на возможные причины падения султана. Мне остается надеяться, что прочие городские члены Аширры возьмутся за ее образование ради нее же самой, поскольку в первые годы не-жизни каинита Зверь бывает необычайно силен.
Я сделал все, что мог, за то краткое время, которым располагал. Я договорился о месте на складах, заключил соглашения о поставке специй, рабов, слоновой кости, ценных пород дерева и редких самоцветов. Кто бы ни дирижировал ночными событиями в городе, он (или они) кажется столь же непоколебимым, как городские стены. Торговля идет рука об руку с риском, и в Сан'е риск заключается в вероятности того, что по ее улицам вскоре потечет алая кровь каинитов, схватившихся за власть. Поистине, в городе, где собралось столько членов Аширры и прочих каинитов, нет большей опасности.
1 июля 1195
Наше возвращение к Аденскому заливу было поспешным, но оказалось безопасным. Постоянные обитатели Сан'ы и Адена, пожалуй, переоценивают опасности пути между двумя городами, а может быть, наш переход был спокойным благодаря большому, хорошо вооруженному эскорту аль-Камбея. Сам я считаю такие меры предосторожности чрезмерными и даже вредными, и стараюсь обеспечивать безопасность более скромными методами. Правда, все это сопровождение было полностью оплачено аль-Камбеем, и похоже, придавало уверенности в себе ему самому – а заодно означало, что мне не придется вновь ехать на горбу того мерзкого верблюда. Аль-Камбей, оглядев киль и рулевой узел моего корабля, выразил и удивление и восхищение, и пожелал арендовать судно для небольшой прогулки по морю. Предложение было заманчивым, но я отказался; мы и так встретим на пути к Оманскому заливу муссонные ветра, и любое дальнейшее промедление обернется катастрофой. Кроме того, признаюсь тебе, читатель, что хоть я и наслаждался обществом этого каинита все те несколько недель, что был знаком с ним, мне не нравилась идея допустить его к своему убежищу или к команде корабля. Стоит хоть раз отпустить вожжи в деле обращения с суеверными людьми, управляющими моим судном, и под ударом окажется моя собственная безопасность, особенно при том, что я собирался впасть в торпор на время плавания вокруг южной оконечности полуострова.
19 августа 1195
Очнувшись от дремы в Оманском заливе, я обнаружил, что промок до нитки. Как мы ни спешили отправиться в путь, муссонные ветра все же настигли нашу кариб уже за портом Зуфар, где-то на полпути к Сухару, на восемнадцатый день плавания. Санжар рассказал мне, что после нескольких дней высоких волн и проливного дождя многие из креплений корпуса, наложенных египетским мастером в Каире на судно, сработанное в аль-Андалус, дали течь от излишнего напряжения. Команда сутками латала эти дыры и откачивала воду из трюмов, одновременно стараясь удержать корабль на плаву, да еще не сбиться с курса. Санжар и Кариф сами заботились о запечатанной части нижней палубы, где лежал я. В тех углах, которые остались сухими, в первую очередь сложили наши записи и контракты, включая и этот дневник, а следом – самые ценные товары. Мне, конечно, стало не по себе от мысли, что меня оставили мариноваться в морской воде, но ничего дурного не произошло, разве что краска с тканей моих одежд ненадолго перешла на кожу. Многие товары оказались попорчены сыростью, однако мои ансары спасли от влаги не один тюк со специями, за что я им благодарен.
Через несколько дней мы достигнем Сухара. Там нам предстоит быстро починить судно и оценить, наконец, весь нанесенный грузу ущерб.