Сквозь глаза змеи (Through a Serpent's Eye) - художественный рассказ из Clanbook: Setites.
Рассказ[]
Ты открыл глаза и увидел лишь тьму. Ты лежишь и слышишь, как тени произносят твое имя. Нет, это не тени. Это песок. Под шелком, позолотой и красным деревом саркофага лежат пески Египта, привезенные издали в твой родной Сан-Франциско. Под колышущимися песчинками лежишь ты, скрытый от любопытных глаз. Ты снисходительно напрягаешься, как всегда испытывая удовольствие от того, что шелк касается твоей холодной кожи. Ты лежишь погребенный, голый как труп на бальзамирующий плите. Ненавистный Ра уже скрылся за западным горизонтом. Скоро ты восстанешь, наденешь бархатную робу и вкусишь удовольствия ночи.
И что же покажет нам этот вечер? Чиновника, который взял слишком много взяток? Совратителя малолетних, наркомана, распространителя порнографии? Там много удовольствий. Так много ночей. Однако так было не всегда...
Ты был полицейским офицером в светлые дни прежнего существования. Наперекор желаниям отца, уставшего полицейского, ты поступил в академию после непримечательного окончания школы. Ты был не слишком умен, чтобы быть своим среди ботаников, не слишком атлетичным, чтобы быть своим среди качков, однако твои разум и тело также не были слишком сильны, чтобы тебя можно было признать универсалом. Ты кочевал от группы к группе, чужак, не любимый, не призираемый, твоя жизнь была подчинена звонкам, которые отделяли один урок от другого, день от ночи.
Теперь ты понимаешь, что то, что ты приобрел в школе, было распознаванием, и со временем ты понял, что сможешь получить все, что захочешь. Поэтому ты окончил школу и поступил в полицию. Пока другие учились в колледже, ты потел, тренировался и терпел унижения. Полицейская академия научила тебя, что нужно не принадлежать, а приспосабливаться. Не уважать начальство, а пренебрегать им. И что самое главное, она научила тебе жестокости.
Ты верил, что полицейская форма даст тебе уважение, которого желал, и в некотором роде так оно и было. Твоя форма заставила их бояться. Идя вниз по улице с глазами, скрытыми солнечными очками, непринужденно держа руку на оружии, ты начал ощущать на вкус страх, который внушало твое присутствие. Разумеется, в порядочных местах ты был символом закона и порядка, ты был частью тонкой голубой линии, отделявшей общество от анархии. Но в трущобах ты был совсем другим. Банды, сутенеры, шлюхи, неудачники - вскоре все научились уважать тебя. А если они не уважали тебя, то в такой же степени боялись и ненавидели, если тебе это было нужно.
Ты научился любить свою власть, прихорашивающихся женщин, которые раскланивались перед тобой на улицах и обслуживали тебя бесплатно, чтобы ты не потащил их к сержанту, кричащих и отбивающихся, с обвинениями в домогательстве. Ты начал любить вкус крэка, огоньки, которые плясали перед твоими кровожадными глазами. Ты начал зависеть от денег, которые брал за то, что смотрел в другую сторону.
Ты никогда не считал себя "плохим парнем". Черт возьми, ты даже никогда не думал о себе как о взяточнике. Из разговоров ты понимал, что даже коп рано или поздно будет согнут ветром... согнут или сломан. В таком мире ты жил.
Коррупция была как ничто далека от твоего разума с той самой ночи, как она завладела тобой. Эта была ночь такая же, как и другие: твой напарник рассказал тебе о девушке, с которой он встречался на выходных, про еще один элемент статистики для него, еще одна обычная история для тебя. Ты ощущал дым в своей глотке, вдыхая запах пота, блевотины, китайской еды и мусора. Ты расхаживал туда-сюда с важным видом, думая о девушке в квартале, которая не заплатила тебе и о том, как ты заставишь ее заплатить. Ты держал одну руку на оружие, знал, когда соглашаться со своим напарником, а когда молчать, никогда не слышал его слов, так слышал их все в другие ночи от других людей. Ты думал о девушке с худыми бедрами и испуганной улыбкой. Дней через пятнадцать ты собирался показать ей мир.
Над тобой светили фонари, мелькали машины, легкий летний ветерок нес газеты вниз по улице. Звезды скрылись за тучами цвета легких курильщика. Уголком глаз ты заметил человека, заходившего в дешевый магазинчик, с коричневой сумкой и бутылкой в изможденной руке, и ты подумал о том, чтобы просто так наехать на него. Ты прошел мимо него, ожидая девушку, ведомый своими низменными инстинктами.
Пока твой напарник продолжал гундеть и его голос эхом отдавался от мрачных гладких стен, ты повернулся к другой стороне улицы и не обращал внимание на его голос, пока он не превратился в жуткий вопль, похожий на мяуканье тонущего котенка и когда его кровь брызнула тебе на плечи, ты обернулся и увидел как он лежит на асфальте грязной улицы и кто-то впился в него своим ртом.
Здесь были лишь ты и он. Больше на улице никого не было, ни единого человека, но твой напарник не мог нормально стоять, он трясся как тот парень, которому ты выстрелил в живот. Ты пытался закричать, одной рукой сдерживая блевотину, а второй тянулся к оружию. Ты попятился, не желая прикасаться к нему, зная, что пульс проверять уже слишком поздно, потому что ты видел, как замирает его сердцебиение с каждым фонтаном крови из его шеи. Прямо на твоих глазах его челюсть отвисла, его внутренности вываливались, его ноги тряслись в последней тщетной попытке, а затем он был мертв.
Твоя блевотина присоединилась к его крови. Тебя тошнило и трясло, ты спотыкался, уронил свой тяжелый револьвер, выругался, как будто бы это помогло убрать страх, поднял оружие, измазанное кровью и блевотиной. Ты развернулся и схватился за рацию на поясе трясущейся рукой, пытаясь вызвать подмогу. Но другая рука, сильная как ненависть, холодная как страх схватила тебя за запястье и сжала. Вторая рука с ногтями острыми как бритвы, измазанная кровью, - кровью твоего напарника, - схватила тебя за челюсть, заставив поднять голову, посмотреть ему в глаза, черными как бездонные дыры, и на улыбку еще более зловещую, чем у белой акулы. Все, что ты видел - это эти глаза и зубы, деликатно впивавшиеся в твою мускулистую шею. Ты попробовал закричать.
Ты попался как рыба на крючок, зубы впились в шею в экстатическом и агонизирующем поцелуе. Ты чувствовал, как тебя трясло, ты задыхался, как тебя оторвали от земли, пока из тебя вытекала кровь в рот к женщине, которая прижимала тебя к груди. Мир начал блекнуть для тебя, ты чувствовал как сердцебиение замедляется, как и ты сам, опускаясь на асфальт улицы. Ты уже едва слышал влажный, который так хорошо был тебе знаком, звук падения капель весеннего дождя на сухую землю, а затем молоко матери потекло тебе в рот, обжигая губы и язык, и его вкус, горячий и пульсирующий, был лучше чем крэк, лучше чем секс, лучше чем смерть.
Ты хватался за источник этого нектара, однако затем запястье убралось от твоего рта, холодные сильные руки помогли тебе подняться и голос зашептал в твое ухо о боли, власти, смерти, тьме и страданиях, но ты лишь хотел пить пока не взорвешься. Ты бросился к остывавшему телу напарника и стал пить дразнящую кровь из его разорванной глотки, и ты услышал, как женщина засмеялась...
***
Ты больше не носишь форму. Ты больше не носишь оружие. Тебе больше не нужно руководство, чтобы сохранить то, что в твоих глазах и устах. Теперь у тебя есть признание. Теперь у тебя есть принадлежность. Теперь ты тень, угроза, кошмар. Теперь ты Последователь Сета.
Время восстать. Ты отбросил свои мечты также легко, как сбрасывают кожу, мысль и слово сделали тело более гибким и змеевидным. Высовывая свой раздвоенный язык, чтобы попробовать воздух. Ты убеждаешься, что никто не вторгся в убежище, где ты спишь днем, затем ты встаешь из саркофага и стряхиваешь с себя песок. Ты поднимаешь голову и осматриваешь комнату немигающими глазами, смотришь на пальмы, посаженные на песке, иероглифы и рисунки пирамид, скота и королей, которые покрывают алебастровые стены. Довольный ты снова изменяешься, встаешь на обе ноги и выходишь через дверь, висящий на тяжелых петлях, вводишь код для электронной сигнализации и распахиваешь дверь в убежище.
В квартире темно, занавески подняты. Ты идешь в душ и после того, как тебя обдают восхитительные горячие струи, ты быстро вытираешься насухо полотенцем и одеваешь робу из бархата и сатина. Ты затягиваешь пояс на своей тонкой талии, поглаживаешь одной рукой вышивку и улыбаешься. Ты чувствуешь, как по тебе распространяется голод. Ты подходишь к окну своей квартиры, опускаешь занавески, смотришь на светящуюся сеть из фонарей, похожих на ожерелье ночи, и улыбаешься. Это не довольная улыбка. Сан-Франциско лежит перед тобой. Множество удовольствий ожидают твоих деликатных богослужений, вечности зла. Твой смех разносится по квартире, когда ты выходишь из нее через дверь.
Источники[]
- VtM:
- 2nd:
- Clanbook: Setites (1995), стр. 7-9.
- 2nd: